Арбатские подворотни

— Прямо! Не те времена. Сейчас можно с любым предложением выступать. Вот предложу…

Спор прервался у Сивцева Вражка. Игорь направлял свои стопы в «Гармонию».

Здесь его ожидала новость: рэкетиры вновь дали о себе знать. И довольно необычным способом: многие занимающиеся в клубе, в основном девушки, получили «новогодние поздравления». На упрятанных в конверты открытках с изображением зайчиков и снеговиков стоял короткий машинописный текст: «Поздравляем с Новым годом, желаем, чтобы с тобой не случилось того же, что с Людмилой, или еще похуже. Это зависит от того, возьмется ли Крючкин за ум». И подпись: «Ангелы-хранители».

Людмила — Люська-культуристка, которую избили. Так что смысл угрозы был ясен. Требование тоже: Крючкин, точнее кооператив «Гармония», должен уступить и начать выплачивать дань. Наконец, то, что открытки были разосланы по домашним адресам, свидетельствовало о хорошем знании вымогателями внутренних дел кооператива. К тому же «ангелы-хранители» были психологами — они выбрали в качестве адресатов девушек и мальчишек, то есть тех, кого, по их мнению, легче запугать.

— Обратите внимание, — сказал Крючкин, когда правление клуба с активом собралось для обсуждения происшедшего, — старикам, что у нас занимаются, не послали, знают, их не запугать. Что будем делать?

— Во-первых, — сказал Луков, — надо выяснить, что за сволочь сообщила им имена и адреса девчонок? Михаил, — он повернулся к Крючкину, — это твоя забота. Скажешь нам. Дальше будет наша забота, — он сжал свои огромные кулаки. — Теперь адреса тех троих у нас есть, придется поговорить, выяснить, кто у них главный…

— И что? — спросил Крючкин.

— Встретимся с ним, побеседуем, — продолжал Луков, помолчав, — берусь уговорить его оставить нас в покое.

— Это ты брось, — Крючкин говорил решительно, — во-первых, сам понимаешь, такой человек или надежно прячется, или его охраняют будь здоров. Я не исключаю, что эти ребята вооружены. И не рогатками. Во-вторых, если делать, как ты предлагаешь, начнется уголовщина. Пока уголовники — они, мы — жертвы. Ну один раз мы с ними поговорили на их языке, но если дальше так пойдет, рано или поздно все это всплывет наружу и уголовниками окажемся мы. Прикроют «Гармонию», а может, кое-кого из нас привлекут.

— Уж скорей их… — вставил Игорь.

— Считаю, что надо все-таки поставить в известность милицию. Как?

— Ну что ж, — сказал Луков, вставая, — ты председатель кооператива и должен действовать в легальных рамках. Вот и действуй. Пошли ребята, а то тренажеры соскучились.

Он направился к выходу. За ним, покидая клубную чайную, потянулись остальные. У дверей Луков замешкался. Каждому, кто проходил мимо, негромко говорил: «После занятий встречаемся в «Мзиури». Впрочем, не каждому, по выбору. Игорю в том числе.

И вот после занятий они сидели в подвальном зале этого популярного арбатского кафе. Игорь любил здесь бывать. Тут было уютно, тепло зимой, прохладно летом и главное — по карману.

В «Мзиури» были вкусные и сытные хачапури, очень горячие хачапури-атма. Синие витражи со сценами из сказок или мифов, а может, библейскими. Приглушенно горели в кованых канделябрах лампы в виде свечей. Игорю нравились тяжелые, с круглыми под мрамор столешницами, столы в стиле ретро, кованые решетки, из-за которых выносились блюда и за которыми помещалась стойка. Здесь создавали его любимый газированный шоколадный напиток. Но особенно Игорь восхищался огромным каменным древесным стволом, что возвышался посреди зала. Меж расходящихся ветвей свил себе золотисто-медную паутину огромный металлический паук. На коричневых ветвях застыли золотистые птички, горели цветные лампочки. Металлическая ящерица ползла по стволу.

Из состояния эйфории Игоря вывел негромкий голос Лукова:

— Ну, так что, мужики, какие будут предложения?

Первым заговорил дядя Коля — самый старший. Он работал экспедитором, был приземист, могуч и имел когда-то первый разряд по тяжелой атлетике, с которой расстался, променяв ее на водку. Чтоб не спиться, регулярно посещал «Гармонию». Там приходил в себя, а потом исчезал дня на три-четыре. Возвращался опухший, глазки-щелки, брался за штангу и «становился человеком», чтобы через неделю снова исчезнуть на свои «бутылочные» дни. Но Крючкин его не выгонял — ведь совсем сопьется человек.

— Думаю, надо найти тех, кто приходил тогда в «Гармонию», и поутюжить им морды, чтоб напомнить.

— Да брось, — отмахнулся Луков, — это шестерки. А нам туз нужен.

— Верно, — поддержал Леонид Николаевич. Леонид Николаевич, единственный, кого все звали по имени-отчеству, был молодой кандидат наук, где-то ведущий инженер и экстремист во всем. Он вечно поддерживал недовольных. Ведь главное было козырнуть своим экстремизмом. Он частенько произносил речи, от которых собеседников передергивало. Важно было сказать. Он регулярно занимался атлетизмом, был неплохим каратистом.

— Сейчас, когда бал вершит мафия, рэкетиры, разные люберы — словом, преступный мир, а милицию, прокуратуру практически затравили, в нашей стране надо жить по закону предков: око за око, зуб за зуб.