Арби

— Говори!

— Мы ответили: не предадим!

Гул одобрения и радости прокатился над площадью.

Мулла не решился продолжать спор и осторожно ускользнул домой.

«Пусть делают как хотят. Нельзя спорить с народом, когда уже видишь, что своего не достигнешь. Вот Супани этого не понимал и погиб страшной смертью, а люди радуются», — мысленно оправдывался мулла перед своими вчерашними ночными гостями — владельцем отар овец Жабраилом и муллой Хасаном из соседнего аула. Это они передали ему важное поручение — выдать русских.

Долго не спали вчера мулла и его гости. Мулла Хасан говорил:

— Белогвардейцы хотя и русские, но наши друзья. Нам нужны союзники, которые умеют вести хозяйство. А у большевиков ни кола ни двора.

Жабраил перебил его:

— О чём разговор! Мулла Ислам и сам не маленький, понимает, с кем нам по пути.

— И откуда аллах принёс их на наши головы! — скорбно вздыхал мулла Хасан.

— Завтра мы выпроводим русских, — заверял муллу Ислама богач Жабраил, умалчивая, что они едва унесли ноги из своего аула.

Ночные гости надеялись, что смогут потом ставить в пример односельчанам соседей, потому так и уговаривали муллу Ислама. Слышали бы они сейчас, как он шепчет им вслед:

— Моё дело — сторона, пусть решают, как хотят…

А у Хамида и Санет в эту ночь тоже был новый гость. Он растормошил уснувшего Арби, Ванюшку, Бексолту, крепко обнялся с дядей Фёдором и Хамидом, низко поклонился Санет.

— Как ты возмужал, Бека, — порадовалась она.

— Видишь, друг, — невесело пошутил дядя Фёдор, — у тебя больше нет врагов в ауле, зато из-за меня пришлось тебе прятаться от солнца.

— Ничего, — засмеялся Бека. — Я теперь ночная птица.

Он не спешил рассказывать, что пришёл в аул как связной между штабом партизан в горах и подпольной организацией города. Местный житель, которому ведома в горах каждая тропка, он, кроме того, был проводником для тех, кого приходилось срочно переправлять к своим.

Мальчики не сразу сообразили, что уходить с Бекой собирается один только дядя Фёдор. Арби, услышав строжайшее повеление оставаться в ауле, вздохнул, но Ванюшка взбунтовался:

— Важные дела. Кон-спи-ра-тивные. Мы же маленькие, — говорил он, задыхаясь от горькой обиды.

— Если ты в самом деле наш помощник, ты останешься, — настаивал дядя Фёдор. — Думаешь, это смелость? Нет, малодушие. По-твоему, я к своим не рвался? А ведь ждал. И вы дождётесь. Но пока не позовём, чтоб духу вашего в городе не было. Это я тебе, Ванюшка.

Ванюшка глянул исподлобья: прямо мысли читает этот дядя Фёдор. Ведь он-то думал сейчас, что Арби — проводник не хуже Беки, и можно, не откладывая в долгий ящик…

— Ладно, — сказал он мрачно. — Есть оставаться, пока не позовут!

Дядя Фёдор и Бека начали прощаться, но Хамид решительно сказал:

— Я с вами, товарищи. Большевики говорят, что власть принадлежит рабочим и крестьянам. Значит, мы, крестьяне, в трудную минуту должны быть защитниками своей власти…

Дорогой к Беке и дяде Фёдору присоединились Маммид, Папаш, Ибрагим и ещё несколько вооружённых горцев. Один за другим они бесшумно возникали из темноты, чтобы спешить на помощь тем, кто в крови и огне бился с врагом.

Бронепоезд идет вперед

Зато мальчики с этого дня начали всерьёз ссориться.

— Нужно было идти следом, и всё, — говорил Ванюшка и косился на Арби. — Самим нам, ясное дело, дорогу не найти, и показать некому.

Арби пропускал обидный намёк мимо ушей.

— А ты забыл своё обещание?

— Мне тут делать нечего.

— Если и нечего, надо ждать. Думаешь, это смелость?

— Знаю. Малодушие, — пренебрежительно перебивал Ванюшка. — А чужие слова повторять — это…

— Похоже, у нас скоро и дружба врозь, — печально говорил Арби.

Тогда Ванюшка умолкал.

Такие ссоры повторялись изо дня в день, лишь с небольшими изменениями. Бексолта в них обычно не вмешивался. Он внимательно слушал одного и другого и всякий раз склонялся на сторону Арби — очень ему не хотелось, чтобы друзья ушли. А кроме того, разве можно ослушаться такого человека, как дядя Фёдор!

Однажды Ванюшка заявил:

— Я своё слово сдержу. Буду ждать ровно неделю.

Не прошло и трёх дней — в аул вернулись двое раненых. Ребята вслед за взрослыми помчались узнавать новости. Стараясь выглянуть из-за спины пожилого горца, Ванюшка слушал сбивчивый рассказ.

— Косят вовсю. Белым достаётся. Крепко. Наших с каждым днём всё больше. Дерутся — просто львы. Мы даже не ожидали, что рабочие так умеют. Но и горцы врагу спину не показывают…

В те минуты, когда затихали расспросы или один из раненых не сразу находил ответ, издалека доносились глухие раскаты — это грохотали пушки, а мальчикам казалось, что они зовут их в город, на подмогу своим, на геройские подвиги. Не только Ванюшка, но и Арби приуныл, не вступал в споры с другом. Ребята из аула почти не навещали их, у каждого хватало своих забот.

Прошла неделя. Как уговорились ещё накануне вечером, мальчики, даже не попрощавшись с Бексолтой и Санет, вышли на дорогу, ведущую в город. Арби утешал себя тем, что Бексолта всё поймёт и объяснит матери, а у Санет Арби сам попросит прощения — ведь очень скоро они с Бекой вернутся сюда уже надолго…