Арби

— Каждый уголок надо осмотреть! — закричал он.

— Ты что, не веришь мне? — нахмурился Махмуд.

Тут снова заговорил Маммид:

— Не в этом дело. Сам знаешь, Махмуд, сколько потом бывает пересудов. Не обижайся, мы должны сами убедиться…

— Пожалуйста, если вы так настаиваете.

И грозные люди рассыпались по всему двору, осмотрели хлев, заглянули за штабель дров.

— Зайдите и в дом, — открыл двери Махмуд.

Маммид махнул рукой:

— Не нужно.

Но Супани всё же вбежал в дом. За ним вынужден был войти и Маммид. Махмуд остановился на пороге. Супани, покраснев от натуги, заглянул под нары, сунулся за печку. Насмешливо улыбаясь, Махмуд протянул Маммиду ключ от сундука.

Арби невольно шагнул к отцу, чтобы выхватить ключ из его руки. Маммид внимательно посмотрел на мальчика, на покрытый войлоком сундук и отвернулся.

Супани вышел из-за печки, пнул сундук ногой и потянулся за ключом, Маммид с ненавистью глянул на него.

— Прочь отсюда! — указал он на дверь. — Ни стыда, ни совести нет. Что может быть в сундуке, если хозяин сам отдаёт ключ?

Маммид вышел и обратился к стоящим во дворе:

— Тут его нет. Пусть хозяин простит нас, мы уходим.

— Я прощаю, — ответил Махмуд. — Хорошо, что вы сами убедились.

Махмуд проводил непрошеных гостей до ворот и долго стоял там, смотрел вслед. А вернувшись, как ни в чём не бывало уселся за прерванную работу. Арби с недоумением поглядывал на отца: то сам отдавал ключ, то почему-то не хочет выпустить человека из сундука. Но тут Арби начинало казаться, что дом и двор снова окружают разъярённые люди, — тогда ему хотелось, чтобы Бека оставался в сундуке подольше.

Прошло, наверно, не меньше часа. Махмуд, точно припомнив что-то, поднялся. Он отпер сундук, поднял крышку, и Бека выпрямился во весь рост.

— Не задохнулся? — спросил Махмуд.

— Может, лучше было бы, — слабо улыбнулся Бека. — Никогда в жизни, Махмуд, я не забуду, что ты сделал для меня. А как страшно умирать!

— Сейчас можешь быть спокоен.

— Нет, покой теперь не для меня.

— Ты не испугался, когда я отдавал ключ? Я был уверен, что Маммид — благородный человек, настоящий мужчина. Ведь он догадался… Но лучше расскажи, как всё случилось.

Бека глубоко вздохнул.

— С утра я пошёл на базар. И есть у меня ружьё, а ноги сами повели меня туда, где продают ружья. А тут вижу, двустволка, вся в серебре. Сразу решил: куплю, а своё ружьё продам. Решил её проверить. Хозяин сказал: «Не заряжена», — я и нажал на спусковой крючок. Думаешь, я слышал выстрел? Я точно оглох. Только увидел, как впереди меня упал Ахма… Ведь это был мой друг, такой же бедняк, как и я. У меня вырвали ружьё, и я побежал в эту сторону…

Махмуд сочувственно покачал головой. Не было силы, способной отвести беду, зловеще нависшую над Бекой. В горах строго соблюдались неписаные законы кровной мести: каждый родственник погибшего становился мстителем. Считалось позором оставить убийцу в живых.

Правда, можно было собрать самых уважаемых стариков из рода Беки и послать их вымаливать прощение у родных убитого. Ведь не предательством, не гневом или несдержанностью было вызвано это злосчастное убийство. Но кто знает, простят ли родные Ахмы?..

— Что же ты теперь будешь делать?

— Сам не знаю. Уйду в лес. Мать жалко… Наверно, ей уже рассказали.

— Если хочешь, я навещу её вечером.

— Спасибо. И ещё просьба: забери у неё моё ружьё и патронташ. В лесу они понадобятся…

Вечером, заперев Беку в своём доме, Махмуд взял Арби за руку, и они отправились в село. Они шагали по тёмной безлюдной улице. Лишь кое-где поблёскивал в оконце слабый свет керосиновой лампы, то с одной, то с другой стороны раздавался лай собаки. Махмуд шагал задумавшись — наверно, не знал, как начать разговор со старой Хадижат, матерью Беки. Арби тоже не задавал вопросов. Он понял: об этом говорить нельзя.

Мать Беки жила на верхнем конце села. Махмуд остановился у приземистого домика, не решаясь окликнуть хозяйку. Стоять пришлось недолго: тявкнула собака и сразу же на пороге выросла Хадижат. Видно, поджидала Беку. Узнав Махмуда, Хадижат первая заговорила:

— Что поделаешь, значит, так у него на роду написано. Не для радостей жизни, оказывается, родился мой сын.

— Может, всё будет хорошо, Хадижат. Простят Беке эту случайную вину. Но пока что ему надо скрыться. — И Махмуд шёпотом рассказал обо всём, что произошло в его доме.

Хадижат утирала слёзы концом чёрного платка. Глядя на неё, заплакал и Арби. Потом Хадижат сняла со стены, с узорчатого коврика, ружьё и патронташ.

Посидев ещё немного для приличия, Махмуд и Арби простились с матерью Беки.

На улице Арби сказал:

— А можно, он навсегда останется у нас?

— Что ты, малыш! Я не против, но это невозможно.

Арби не решился ни о чём больше спрашивать. Отец сам знает, как следует поступить.

Когда они вернулись домой, Бека сразу же собрался уходить. Перед уходом он погладил Арби по голове и сказал:

— Ты славный мальчуган. При первой возможности я отблагодарю тебя за всё, что сделал для меня твой отец.

И никто из них троих не подозревал, что очень скоро Бека заменит Арби старшего брата, заменит отца…

В лесу

Ещё засветло отправились в путь Махмуд и Арби.