Арбитражный десант

Каждый из ключевых менеджеров выкладывался до предела. Понятие «трудовое законодательство» попросту выкинули из лексикона за ненадобностью. Рабочий день плавно перетекал в рабочую ночь, а она в свою очередь – в рабочее утро. По банку ходили, чуть пошатываясь от хронического недосыпания, но с лихорадочным блеском в глазах, взбадриваясь сигаретами и бальзаковскими дозами кофе. Лишь когда веки, будто у вия, становились неподъемными, заваливались на кабинетные диваны и забывались на несколько часов. Но один человек, кажется, не спал вовсе, – Иван Васильевич Рублев. Он успевал повсюду. С утренней банковской планерки, которую проводили отныне в восемь утра, спешил в Думу или правительство, с тем, чтоб прямо оттуда успеть к трапу самолета, улетающего в Сибирь или на Урал, – к очередному кредитору или должнику. И ухитрялся вернуться к следующей планерке, – внешне такой же свежий, энергично-набычившийся, как всегда, в преддверии схватки. При виде не ведающего, казалось, усталости председателя Совета, встряхивался утомленный молодняк. Впрочем, своя тайная, подпитывающая энергией аккумуляторная батарейка была и у Ивана Васильевича.

У него вошло в привычку заканчивать день неспешным телефонным разовором с Мананой Осипян.

еж ними установились странные, пугающие обоих отношения. По телефону они разговаривали так, как разговаривают любовники и даже скорее пожившие вместе супруги – единомышленники, – то есть шел скользящий, игриво-насмешливый разговор – без запретных тем. Но, когда встречались наедине, обоих охватывал некий столбняк.

Они ехали куда-нибудь на окраину Москвы, в кинотеатр или кафе, и просиживали в полном молчании, едва касаясь друг друга рукой и коленом. После чего возвращались по домам, созванивались и взахлеб хохотали над собственным «пионерским» поведением. Но при этом знали, что при новой встрече все повторится. «Старческая клиника», как сформулировала этот комплекс Манана.

В дни подготовки к арбитражу времени для встреч, естественно, не хватало. Тем важнее для Ивана Васильевича было знать, что к одиннадцати вечера он наберет телефон Осипян, услышит низкий гортанный голос, который тут же потеплеет, и не спеша станет делиться с нею новостями, выслушивать ее иронические замечания и при этом физически ощущать, как с другого конца провода доходит до него ее нежное, сочувственное дыхание.

– С завтрашнего дня, – залихватски объявил в завершение одного из разговоров Рублев, – начинаю массированную конную атаку на кредиторов. Как говорится, – даешь!