Арбитражный десант

Денис Лобанов и вовсе не верил в благоприятный исход предстоящего судебного заседания. Главный вывод, который сделал он для себя, выслушав рассказ Кичуя о визите на Новую Басманную, заключался в том, что Онлиевский, похоже, совершил очередное ценное приобретение. Приватизировал арбитражный суд.

А раз так, то надо готовить пути к отступлению. Три последних дня Денис провел в командировке. Изолированный от повседневной суеты, он взвесил все, просчитал варианты. И по возвращении в банк прямиком отправился к кабинет к Рублеву, предвидя, что разговор получится непростым. Увы, он не ошибся. У Рублева неожиданно для себя Денис застал едва ли не всю банковскую «головку»: Кичуя, Дерясина, Холину, а также частую здесь в последнее время гостью – Манану Осипян. Шло какое-то оживленное обсуждение. Все, кроме Холиной, сгрудились вкруг стола. Ирина же в обтягивающих бриджах цокала по кабинету в босоножках на тончайщих, будто соборные шпили, каблучках, потряхивая свежеотлакированными ноготками. Первой завидев Лобанова, она, как обычно, демонстративно фыркнула, заставив поднять головы остальных.

– А, господин Лобанов, – Иван Васильевич сделал приглашающий жест. – Вернулись! Присоединяйтесь. Мы тут решили заблаговременно обсудить повестку будущего годового собрания на «Юном коммунаре».

– Ну, вы даете, красавцы, – Лобанов аж поперхнулся. – Или шутите?

– А что? – отреагировала Осипян. – Надо на перспективу глядеть. Март двухтысячного не за горами. На реконструкцию оборудования понадобятся дополнительные ресурсы. В связи с этим есть идея включить в повестку вопрос о дополнительной эмиссии.

– Стратеги! – Денис оглядел присутствующих озабоченным взглядом психиатра, обнаружившего коллективное помешательство. – У вас суд через три дня! Может, признают банкротами. А они тут диспозиции на полгода вперед прорисовывают.

– Суд будет. Но банкротом банк не признают, – строго произнес Рублев. – Для чего иначе мы работаем?

– Ваши слова да Богу в уши.

Иван Васильевич снял очки, внимательно посмотрел на Лобанова:

– Ты что-то хочешь предложить?

– Хочу! – решительно подтвердил Денис. – Потому что тоже стратегически мыслю. Вера в успех, прочие фанфары – это всё ля-ля. Как говорится, мечтать не вредно. Но и предусмотрительность еще никому не мешала. В сорок первом Москву тоже сдавать не собирались. Однако все ценное на всякий случай вывезли.

Он заметил, как быстро переглянулись Кичуй с Дерясиным.

– Если допустить, что банк признают банкротом…Только допустить, – Денис приподнял ладони, защищаясь от хмурого взгляда Рублева. – То сюда высадится арбитражный десант Онлиевского. Принцип этого господина известен: деньги выжать, остальное – в жмых. Так что вкладчикам и клиентам, о которых вы так печетесь, все едино ничего не достанется.

– И что отсюда вытекает? Делать как он?! – взвинченно отреагировал Иван Васильевич.

– Во всяком случае не быть глупцами. Надо все ценное, что не состоит на балансе банка, подготовить к продаже на офшорные компании, напрямую с банком не связанные. И если арбитраж примет решение о банкротстве, в тот же день задним числом оформить отчуждения. Прежде всего я имею в виду кондитерку.

– А что? Это логично, – быстро закивала Осипян.

– В любой подлости есть своя логика! – раздраженно процедил Рублев. – Да если кто узнает об этих распродажах, нас тут же угробят! Еще и ярлык воров публично навесят, – только того и ждут! А наша сила в том, что мы не воры!

– Поэтому он и говорит: только подготовить! – вступился Кичуй. – Что вы всё сразу отметаете? Вслушайтесь. По-моему, он дело предлагает!

Присутствующие удивленно переглянулись: прежде разговаривать с тестем в таком тоне Кичуй себе не позволял. Рублев зарделся.

– Иван Васильевич, погоди кипятиться, – Осипян на виду у всех успокоительно прижала его руку к столу. – Я и сама хотела о подобном просить. А ну как в самом деле грянет беда, что ж вам меня-то с собой топить? Да и обещал!

– Дело, дело Дэни глаголит! – поддержал и Дерясин, шутливым тоном пытаясь снизить накал страстей.

– Лобанов – это, конечно, тот еще фрукт, – Холина бросила на Дениса уничижительный взгляд. – Но то, что сейчас предлагает, на самом деле целесообразно.

– Да?! – Иван Васильевич язвительно огляделся. – Все умные, один упрямец Рублев, как палка в колесах. А вы подумали на минутку, что будет с теми, кто такие договора подпишет, или с теми, на кого эти офшоры оформлены? Такой прессинг начнется. Самое меньшее – уголовные дела пооткрывают. Что, не терпится в тюрьме посидеть? Или рассчитываете за границу смыться?

– Если всё грамотно оформить, не подкопаются, – упрямо произнес Лобанов. – Я уже и схемы «двойной продажи» прикинул.

– Комбинатор! – буркнул Рублев. – Но ведь не корысти ради как бы, Иван Васильевич, – Дерясин склонился в шутовском поклонце. – А токмо пользы дела для. А?

– А? – повторил, склоняясь рядом с ним в таком же холопском поклоне, Кичуй.

– Эк навалились! Хорошо, подберите пока «кондитерские» документы, там поглядим, – Рублев безнадежно махнул рукой. – Кто этим займется?

– Могу я, – вызвался Лобанов. – Как говорится, инициатива наказуема.

– Вы? – задумчиво произнес Иван Васильевич, чувствуя, как внезапное подозрение овладевает им. – У кого хранятся документы по «Магнезиту»?

– У Жуковича. Он директор компании, – отреагировал Кичуй. – Кстати, Дэни, ты в последние дни заменял Олега и пользовался его сейфом. «Кондитерская» папка в сейфе? – Понятия не имею, – процедил Лобанов. – Свален там какой-то хлам. А что именно, я не в теме. Я-то с реестром работал. Хотите, возьмите ключ, сами гляньте. А чо, разве Жучило до сих пор не объявился?

– Звонил я жене его. Говорит, аритмию никак не снимут, – Дерясин постучал себя по груди. – Как бы опять инфаркта не было, – с нашими-то перегрузками!

– Если аритмия, тогда суду все ясно, – Лобанов озадаченно потеребил бороду. – Стало быть, опять в запой ушел, старый алкаш.

– Как это в запой?! – вскинулась Осипян. – Вы хотите сказать, что ценнейшие документы по моей кондитерке хранятся у алкоголика?

Она диким взглядом оглядела остальных.

– Не у алкоголика, а у начальника управления, – неприязненно поправил Кичуй. Он склонился над селектором: – Кого-нибудь из управления холдингом пригласите к Ивану Васильевичу….Сейчас принесут декументы, переложим их ко мне, и – все дела. – Легкие у вас дела, пробормотала Осипян. – Ладно: директор «Магнезита» Жукович. Это я знаю. А кто числится учредителем? Вы же эту компанию в банк официально на учет не поставили. Так кто?! Кичуй и Дерясин переглянулись.

– Жукович, – пробормотал Кичуй.

– Что?! – взвизгнула Осипян. – Всё дело жизни моей зависит от росчерка одного алкаша?!

– Как это? – поразился и Рублев. – Я полагал, кондитерка на тебе, Игорек.

Кичуй умоляюще кивнул Дерясину.

– Понимаете, Иван Васильевич, – забормотал Андрей. – Самые крупные участия действительно всегда оформлялись на руководителей банка. «Магнезит» значился на Керзоне. А когда Керзон уходил, то, чтоб не затягивать, все права переуступил Жуковичу – холдингом же Олег занимался. Переоформлял компании, находил покупателей, продавал. Мы после менять ничего и не стали, чтоб потом не терять время на согласования. Для дела-то удобней: учредитель и директор в одном лице. Да и вообще в чем проблема? Переоформим всё на Игоря или на кого скажете.

В дверь робко постучались, и следом в кабинет протиснулась нескладная, лет сорока женщина – Лариса Угловая. Лицо ее при виде собравшегося начальства пошло пятнами.

– Где Жукович хранит учредительные документы по кондитерскому холдингу? – строго спросил Рублев.

– Так в сейфе, – она сглотнула.

– У вас ключ есть? Или у других сотрудников?

Угловая отрицательно мотнула маленькой, птичьей головой. Дряблая обвисшая кожица на шее мотнулась следом – куриной гузкой. Заметившая это Холина брезгливо отвела глаза.

– Вот ключ, – Кичуй забрал связку у Лобанова и протянул Угловой. – Откройте и принесите учредительные документы по кондитерскому холдингу. Поняли? Угловая завороженно кивала. Но не двигалась.

– Да вы успокойтесь, – приподнялась Манана, сама отчего-то начиная не на шутку волноваться. – Пожалуй, я пройду вместе с вами.

Волнение Осипян передалось остальным. Не сговариваясь, все двинулись следом. – Валяйте, а я пока вздремну с дороги, – Лобанов поерзал в кресле, устраиваясь поудобней. В самом деле за эти дни он почти не спал.