Arcana (СИ)

В углу угрюмо мявкает кот; наверно, они мешают мерзавцу спать. Ничего, Ви чувствует, что отыгрывается за каждое раннее утро, в которое это чудовище носится по квартире и орет демонским голосом.

В середине мысли Ви задумывается, размышляет она все еще о коте, склубочившемся в коробке, или…

— У тебя красиво получается, — подумав, признается Ви.

Почему-то ночью ей проще быть честной, не огрызаться. По ночам она вспоминает, что до смерти осталось полшага. Закрывая глаза, оказывается наедине с самой собой, в каком-то глухом страшном месте, куда даже голос Джонни не доносится, и Ви, обняв себя руками, думает о том, каково ей будет там, откуда он пришел. Куда они все неумолимо стремятся. Кто-то называет это жизнью, для Ви каждый день — медленное умирание.

Джонни остается невоспитанной сукой в любое время суток, семь дней в неделю, но даже он ненадолго затыкается, чувствуя, куда сворачивают мысли Ви. Скатываются в бездну — маленькие камешки с обрыва.

— Эй, Ви, мы сможем наебать систему, — обещает Джонни, тренькая в такт словам. — Мы выкарабкаемся, потому что мы оба охуенно хороши в выживании, и об наши души сломает зубы любой губитель, понимаешь?

— Да ты оптимист, — кривится Ви; ей противно и больно от того, что ее пытаются успокоить. — Каково это, погибать навсегда? У тебя была… сила, власть над чужими сердцами, а теперь ты заперт в моей голове и ничего не можешь сделать. Твоя музыка ненастоящая. Твои тупорылые шутки — тоже…

— Никто никогда не жаловался на мои шутки! Я чертовски хорош.

— Вероятно, они просто боялись, ты отстрелишь им лица. А мне терять уже нечего.

В темноте Джонни довольно ухмыляется. Кот злобно урчит. Бездна смотрит в бездну; ночь застывает, как янтарь. Нет, в янтаре слишком много солнечных медовых бликов, а огрызок жизни Ви беспросветен. Колючая обсидиановая звезда.

— Представь, что ты магическим образом освободился. Получил свое старое тело, — предполагает Ви, откидываясь на спину и глядя в потолок. — Ты можешь делать, что захочешь. И куда бы ты пошел, а, Джонни Сильверхенд? — томно спрашивает она, указывает на него пальцем и дергает, как будто стреляет из пистолета.

Как стреляли в нее.

Она чувствует, как Джонни колеблется. Его мысли звенят, как натянутые струны гитары. Почти срываются на визг — потому что он не знает, что делать. Его жизнь обрушилась вместе с Арасака-тауэр, грохотнула на тысячи осколков, сгорела в адском пламени. Мир стал жить дальше. Его друзья мертвы — или у них совсем другие дела и мечта. Если вообще остались. Обломки, искореженные части прошлого.

— Пока я не могу выбирать, это, — Джонни обводит всю комнату, — все, что у меня есть.

Небольшой угол, в котором можно спрятаться и лениво перелаиваться, делая вид, что им наплевать друг на друга. Поэтому Ви орет, когда Джонни в шутку срывается с карниза, а Джонни рычит ей, чтоб отдыхала побольше, а не залипала по ночам на то, как приличные галлюцинации терзают выдуманные гитары.

— А ты не из тех, кто планирует, правда? — не отстает от него Ви.

Он пожимает плечами. Ви хочется сказать, что он дурак, но это звучит так по-детски, что она прикусывает язык. Ночь давит на виски, стискивает обручем.

— То, что у нас одна мозговая клетка на двоих, еще не значит, что ты можешь меня осуждать, — мрачно подсказывает Джонни.

— Заметь, не я это сказала, уебок.

— Тупая пизда, — с наслаждением отвечает он.

Кот орет на них, и Ви устало отворачивается к стенке, чтобы заснуть под негромкое бренчание гитары. Это и правда, блядь, магия. Что-то, делающее ее живее и одновременно убивающее ее душу.

Ей не хочется, чтобы наступало утро.

========== 2; жрица ==========

Комментарий к 2; жрица

где-то между квестами «неисправность» и «двойная жизнь»

жрица — духовное женское начало; жрица (папесса в других вариантах) — определенно отсылает к чему-то просветленному и чистому, поэтому мне показалось ироничным написать про Эвелин, фактически проститутку

из других общих значений: тайны, новая информация, уход в себя

Ви смотрит на Эвелин Паркер, такую поломанную, грязную, ничтожную, и ее почему-то мутит. Всю переворачивает от жалости, от какой-то неподвластной ей брезгливости — как при виде полураздавленного насекомого, которое еще еле-еле шевелит лапками. Ни следа от холеной женщины, хозяйки положения, ловко дергавшей ее за поводок. Ни лоска, ни блеска, только побитая измученная девка…

Когда Джуди рычит и плачет одновременно, Ви отворачивается. Не хочет, чтобы та заметила этот странный, презрительно-жалеющий взгляд. Для нее Эвелин была подругой, а не какой-то охуевшей сукой, переломавшей ей всю жизнь. И Ви не хочет делить с ней это непонятное чувство, вспыхивающее в груди.

Часть ее считает, что Эвелин получила по заслугам за то, что сделала с ней. Отправила на верную смерть, ни о чем не предупредила. Для нее Ви была как оружие; умный пистолет, который еще и поглядывал на мир блестящими наивными глазами. Херовая аналогия, конечно. Но вот фортуна крутанула колесо; на слоте сюрприз — Эвелин саму использовали. Как куклу. А когда она стала не нужна, вышвырнули, переломав ей ручки и ножки.