Арчибальд

Зазвучали первые ноты: гитара, разбавленнае трелями флейты, с лёгким перебором укулеле.

Лучи света пролились в комнату, детскую спальню.

В кресле у зеркала сидела девочка с кудрями светлых с алым волос. То и дело, в ритм музыке, она качала головой, пристально рассматривая своё отражение, держась левой рукой за правое плечо.

Свет звёзд мерцал, показывая публике предметы, находящиеся в спальне: плюшевый мишутка на подоконнике, фотография мужчины, державшего на руках ребёнка, ремень на постели, скрипка в дальнем углу. Карта города, на котором красным обведено озеро, а от него — линия к дому, отмеченному кроваво-алым крестом.

Маленький полуоткрытый рюкзак, в котором проглядывались последняя собранная одежда.

Девочка смотрела то в зеркало, то на карту, то на него.

Другие инструменты стихли, осталась гитара.

Поднявшись, хромающей походкой девочка вышла в сердце сцены, глядя на зрителей так, будто всё ещё разглядывает своё отражение в стекле, и это же отражение проявлялось на огромном экране. Бледная кожа, синие тонкие губы, блуждающий взгляд растерянных глаз. Беглая, робкая улыбка.

Сама же девочка, всё так же неаккуратно и осторожно ходила по комнате. Пыталась танцевать, через шаг падала и спотыкалась в ритм минорной партии, держась за подол длинного оранжевого платья, стоя перед зрителями так, чтоб они видели только её профиль слева. Закружилась по комнате, вскинув руку к потолку, чуть откинув голову назад, и только сейчас стало понятно, что правой руки у неё попросту не было, а рукав на платье венчал аккуратную культю, обтянутую белой марлей. В своём танце она бережно подняла мишутку, опуская его в рюкзак, который тут же, присев, набросила на плечи, и проскользила к карте. Бросила последний взгляд на зеркало у стола.

Ударили басы — и девочка отшатнулась, упав на пол. Слыша стук в дверь спальни. Свет лёг на дальний угол комнаты — и публика увидела женщину в изношенной ночной рубахе. Тощая и высокая, её лицо было скрыто под бледной маской, а левой рукой она придерживала дрожащий живот, словно под одеждой, внутри было что-то спрятано. Непропорционально большой для её тела, он выпирал из-под тканей, и женщине приходилось делать над собой усилия, чтобы не упасть при каждом новом шаге.

Девочка прикрыла губы ладонью, пятясь к стенке, в то время, как её мать заметалась взглядом по комнате, дёрнулась к постели, где лежал ремень, схватила его.

Закрывшись от удара, ребёнок приник к земле — и, следуя за гитарным боем, — накинулась на свою мать, сбивая её с ног, поспешно засеменила к выходу, и лучи света следовали за ней.

В тёмной, захламлённой мебелью гостиной, был виден портрет того же мужчины, что и на фотографии в спальне, а вкруг него — тусклый венок. Подойдя к портрету отца, девочка коснулась ладонью его щеки и кивнула, заспешила к двери в яркий, и в то же время блеклый, бесцветный свет.

Гитара играла в ровном миноре, а девочка всё так же бежала по улицам города, а навстречу ей выходили люди. Хлопая дверьми подъездов и воротами дворов, в тусклых одеждах, они тянули к ней свои чёрные руки, и девочка, как могла, укрывалась от них, отталкивая серые тела от себя. На экране можно было видеть её лицо, и взгляд, немой крик отчаянья, морщины — всё выражало борьбу, отчаянное стремление вырваться из тесного, затхлого города с его узкими улочками и большими коробками зданий. Было видно так же лица людей — тёмные, в повязках, они походили один на другого. Скалили зубы и беззвучно рычали, позволяя музыке заменить голоса.

Обмотанные бинтами, они тянулись за ребёнком, стараясь увлечь её за собой. Спотыкаясь, хромая на левую ногу, падая и вновь поднимаясь, она отбивалась, отстранялась от них, шла всё дальше и дальше, пока пейзажи города не утонули во тьме, и лучи звёзд коснулись кристально-чистого озера.

На пустынном пляже, окончательно отбившись от преследователей, девочка медленно опустилась на песок, снова смотря на себя, но теперь уже — на отражение в водной ряби.

Впервые за всё это время, она улыбалась, вскинув руку в сторону, закинув голову вверх. Смотря на небо, она позволяла свету луны ласкать её бледное, чистое и счастливое лицо.

Вдохнув на полную грудь, она сбросила с себя рюкзак, а после — слыша, как музыка затухает, ступила к краю воды. Услышав крик в отдалении, она дёрнулась, смотря вглубь парка — и вся сцена вновь погрузилась во тьму.