Арена

Ещё раз поглядев на Пришельца, он содрогнулся. Это было существо, до жути чуждое всему земному, всем формам жизни, обнаруженным на других планетах Солнечной системы. И он инстинктивно почувствовал, что разум, которым наделено это существо, так же чужд всему земному, как и его организм.

Но попробовать нужно было. Если это существо не обладает телепатическими способностями, попытка обречена на неудачу. Но Карсону казалось, что такие способности у Пришельца есть. Во всяком случае, он распространял вокруг себя почти ощутимую волну ощущения — ощущения ненависти. А раз так, то, может быть, он сможет и читать мысли.

Карсон поднял камень — своё единственное оружие, потом демонстративно швырнул его на землю и поднял перед собой пустые руки ладонями вперёд. Он заговорил, хотя и знал, что его слова будут непонятны для этого существа, — но он подумал, что так ему легче будет сосредоточиться на мыслях, которые он хотел передать.

— А может быть, заключим мир? — сказал он, и его голос странно прозвучал в абсолютной тишине. — Нам сказали, что произойдёт, если наши цивилизации будут воевать друг с другом: истребление одной и ослабление и регресс другой. Исход сражения зависит от того, чем кончится дело у нас здесь. Не заключить ли нам мир — вы остаётесь в своей галактике, мы — в своей?

Карсон отключил все свои мысли, чтобы получить ответ.

И ответ пришёл — он обрушился на него почти физически, так что Карсон пошатнулся. Он даже отступил на несколько шагов в ужасе от силы и глубины той ненависти, той жажды убивать, которые открылись перед ним в переданных Пришельцем образах. Не в членораздельных словах, как передавались ему мысли Единого Существа, а в волнах дикой ярости. Какое-то мгновение, показавшееся ему вечностью, он боролся с силой этой ненависти, чтобы очистить от неё свой разум и отогнать чуждые мысли, которые он допустил себе в голову. Его затошнило.

Его разум понемногу освободился, как человек, очнувшийся от кошмара, понемногу разрывает бредовые нити, которыми был опутан. Карсон ещё задыхался и ощущал слабость, но он уже мог думать.

Он стоял, разглядывая Пришельца. Тот не двигался с места, пока длилась эта дуэль, которую он чуть не выиграл. Теперь он откатился на несколько футов в сторону, к ближайшему голубому кусту. Из выемок показались три щупальца и начали ощупывать куст, ветка за веткой.

— Что ж, — сказал Карсон, — война так война.

Ему удалось даже криво ухмыльнуться.

— Если я правильно тебя понял, мир тебя не устраивает.

И, не в силах удержаться от красивой фразы, добавил:

— Война — не на жизнь, а на смерть!

Но в этой абсолютной тишине его слова прозвучали глупо — даже он сам это почувствовал. И тут он понял, что война будет в самом деле не на жизнь, а на смерть. И его смерть — или смерть этого круглого существа — будет смертью целой цивилизации. Если он потерпит поражение, это приведёт к гибели человечества.

При этой мысли он вдруг почувствовал робость. Ведь он знал это наверняка, вне всякого сомнения. Он почему-то знал, что тот, кто устроил этот поединок, говорил правду о своих намерениях и возможностях. Без дураков.

Будущее человечества зависит от него. Об этом было страшно подумать, и он отогнал эту мысль. Нужно было подумать о насущных делах.

Должен же быть какой-нибудь способ проникнуть через барьер — или убивать через барьер.

С помощью телепатии? Он надеялся, что нет, потому что телепатические способности Пришельца явно превосходили человеческие. А может быть, не превосходили? Ведь смог же он изгнать из своего разума мысли Пришельца. А Пришелец? Если у него сильнее развита способность передавать свои мысли, не делает ли это его более уязвимым для чужих?

Карсон уставился на Пришельца и сконцентрировал на нём всю силу своих мыслей.

— Умри, — подумал он. — Ты сейчас умрёшь. Ты умираешь. Ты…

Он пробовал несколько раз, в разных вариантах, пробовал передавать образы. Пот выступил у него на лбу, он весь дрожал от напряжения. Но Пришелец продолжал ощупывать куст — всё это произвело на него не большее впечатление, чем если бы Карсон декламировал таблицу умножения.

Значит, ничего не вышло.

От жары и страшного напряжения мысли он снова почувствовал слабость и головокружение. Он присел на песок отдохнуть и занялся внимательным изучением Пришельца. Может быть, так он сможет обнаружить его сильные и слабые стороны, узнает о нём что-нибудь такое, что может пригодиться, когда дойдёт дело до рукопашной.

Пришелец обламывал веточки. Карсон внимательно следил за ним, пытаясь определить, каких это требует от него усилий. Надо будет найти такой же куст на моей стороне, подумал он, самому сломать такие же веточки и сравнить силу моих рук и этих щупалец. Веточки отламывались с трудом; он видел, что Пришельцу приходилось с каждой изрядно повозиться. Каждое щупальце на конце раздваивалось, образуя два пальца с когтем на каждом. Когти выглядели не особенно опасными. Не опаснее человеческих ногтей, если дать им немного подрасти.