Арена

Акелла больше не пытался сопротивляться. Раненый, лежащий на земле, с клинком Селадуса, касавшимся его горла, у него не было шансов. Еще большее беспокойство вызывало то, что многие зрители желали его смерти, скандирование «Югула (Iugula) Горло! Убей его!» эхом разносилось по амфитеатру.

Пизон не присоединился к этим крикам. Это было не только потому, что он поставил на Акеллу – этот человек сражался в меру своих возможностей. Он заслуживал еще одного шанса.

Акелла высоко поднял правую руку, указывая двумя указательными пальцами в небо в просьбе гладиатора о пощаде. Его призыв был встречен хором насмешек.

 – Убить его! - потребовал один из легионеров, которых прогнали с Арены. – Продолжайте!

От грохота ног сотрясался деревянный настил. Сотни мужчин тыкали себя большими пальцами в горло, и крики становились еще громче: – Югула! Югула! Югула! Небольшое количество солдат взывало к милосердию, голос Пизона тоже был среди них, но их не было слышно.

Держа острие своего клинка у горла Акеллы, Селадус поднял взгляд на ложу для высокопоставленных лиц, расположенную на виду у Пизона и его товарищей. Хотя губернатор провинции Авл Цецина и  заплатил за развлечения, он не потрудился появиться, что означало, что сидевший там штабной офицер был назначен на его место.

Постепенно воцарилась тишина, и скучающее выражение лица офицера исчезло, когда он поймал взгляд Селадуса. Он поднялся на ноги, и наблюдавшие за ним солдаты полностью замолчали. – Вам понравилось это состязание, легионеры Рима? - спросил он.

– Нет-т-т-т! – закричали они в ответ.

Тень раздражения промелькнула на лице офицера. – Селадус хорошо дрался?

– Да-а-а-а! - раздался ответный рев.

– А Акелла?

– Нет-т-т-т!

«Бедный ублюдок», - подумал Пизон.

– Значит, Акелла должен умереть? - спросил штабной офицер, вглядываясь в каждую часть трибун по очереди.

– Да-а-а-а!

– Сегодня ваш день, легионеры, - сказал офицер. Глядя сверху вниз на двух бойцов, он ткнул большим пальцем правой руки себе в горло. – Заканчивайте, - приказал он.

Скандирование и тычки большими пальцами возобновились: – Югула! Югула! Югула!

Селадус отступил назад и позволил Акелле подняться. Ретиарий не предпринял никаких попыток поднять свой трезубец, который лежал в пределах досягаемости. Вместо этого он с побелевшим лицом опустился на колени перед Селадусом. После минутного колебания он поднял подбородок, обнажив шею. Толпа пришла в неистовство.

– Я бы так не поступил. – Губы Вителлия были рядом с ухом Пизона. – Я бы схватился за оружие. Умер бы как мужчина.

– Он и умирает как мужчина, - парировал Пизон. – Нужно быть достаточно смелым, чтобы позволить казнить себя подобным образом.

– Клятва гладиатора - могущественное таинство, - произнес Юлий. – Я бы не хотел быть тем, кто нарушил ее и прогневил богов.

Селадус с большой осторожностью поместил острие своего меча во впадину чуть выше верхней точки груди Акеллы. Он бросил взгляд на штабного офицера, который кивнул, и еще один - на Акеллу, который показал свою готовность. Паузы не последовало. Селадус нанес удар с дикой силой, погрузив свой клинок более чем на размах ладони в грудную клетку Акеллы. Акелла напрягся; его руки яростно дернулись, и слабый сдавленный звук сорвался с его губ. Кровь брызнула в воздух, когда Селадус вытащил меч. На песок брызнули большие жирные капли, покрывая падающее тело Акеллы, голени и босые ступни Селадуса.

– Хабет, хок хабет! - кричали легионеры. – С него хватит!

Аселлус рухнул на землю, и его конечности задергались из стороны в сторону. Еще больше крови хлынуло из красной раны, нанесенной мечом Селадуса, потекло по бокам его шеи и растеклось по всему телу - алое подношение богам.

Он умер достойно. «Пусть он с честью войдет в подземный мир», - мысленно молился Пизон.

Селадус  прошелся по периметру Арены, торжествующе подняв свой окровавленный клинок, и снова раздались громкие аплодисменты. Мелкие монеты в изобилии посыпались с трибун, когда легионеры выражали свою признательность, а из ложи высокопоставленных лиц был отправлен раб с тяжелым кошельком - наградой Селадусу за победу. Вскоре после этого он поклонился, когда появились две фигуры и встали рядом с воротами, через которые должны были вынести тело Акеллы.  Одна из них была одета в виде демона, перевозчика подземного мира Харона и вооружена молотом, а другая - как бог Меркурий, проводник душ. Солдаты закричали в притворном страхе при виде Харона, и прозвучали неизбежные шутки о том, что мужчины обмочились при этом.

Со своей стороны, Пизон мог думать только о товарищах, которых он потерял в лесу три года назад, и о том, как, должно быть, тогда был занят своей работой Харон.

Рабы уложили Акеллу на носилки и поднесли к Харону, который ударил его своим молотом  по голове, чтобы доказать, что тот мертв, прежде чем его унесли с глаз долой. Круглое красное пятно на песке, отмечавшее место его смерти, вскоре было засыпано свежим песком, когда Руфус вернулся, чтобы приказать другим рабам со щетками начисто разравнять песок.