Арена

Михаил сидел за девственно-чистым столом и пил кофе. Время от времени у него возникало желание, как в американских фильмах, положить ноги на стол, но это было, во-первых, не принято и, во-вторых, неудобно. Поэтому он просто сидел, откинувшись на хлипком стуле, пока что, скрипя и треща, выдерживавшем его тяжесть, пил кофе и листал местную газету, еще более неинтересную, чем центральные.

Все-таки в работе проверяющего есть своя прелесть, даже в том случае, когда этот проверяющий понятия не имеет, что нужно проверять. А принимающая сторона, в свою очередь, не в курсе, на кой черт этот проверяющий к ним приехал. Если подойти к такой поездке грамотно и не сильно портить людям жизнь, то можно рассматривать ее как двухнедельный отпуск без отрыва от производства.

Конечно, встретили его отменно. То есть именно так, как и должны встречать комиссию, даже когда она в одном лице. Выделили кабинет — несмотря на то, что сами не слишком просторно живут, нашли и стол, и стул — все старенькое, обшарпанное, как, впрочем, и вся наша система МВД, по крайней мере та ее часть, что работает «на земле». В общем, создали все условия, включая чайник и кофе. Работай — не хочу.

Миша, собственно, и не хотел. То, что поездка эта была, по сути, ссылкой, пусть и краткосрочной, отнюдь не настраивало на рабочий лад. Как и тот факт, что шефу явно абсолютно все равно, какие материалы прибудут из этой, с позволения сказать, командировки. Под «шефом» понимался, разумеется, Одинцов. Да и Бурый, в общем, тоже — ему важно было, чтобы Угрюмов не болтался под ногами.

Любому человеку, независимо от того, участвовал он в подобных инспекциях или нет, совершенно ясно одно — для написания хорошего отзыва нужно максимум пара часов. То есть все пишется по шаблону, придуманному неизвестно кем и неизвестно когда. Может быть, еще в царской охранке, или вообще во времена Ивана Грозного. «Работа ведется удовлетворительно, существенных недостатков не выявлено, ряд недочетов устранены в ходе проверки…» Ну и так далее. Добавить пару десятков цифр, взятых из стандартного статотчета, — и справка о проверке готова. Другое дело, если изначально поставлена задача что-либо найти. Тогда приходится копать, искать ошибки — а у кого их нет? Не ошибается только тот, кто вообще ничего не делает. Конечно, находится целый ворох недочетов, сверху спускается букет выговоров, принимаемых с философским смирением, и все успокаивается еще на годик. В настоящий момент Мишка глубоко копать не намеревался, хотя и подумал уже об этом пару раз. От скуки. Делать было абсолютно нечего, телевизор он недолюбливал, ассортимент в местном книжном магазине оставлял желать лучшего, а пара происшествий, на которые его пригласили, оказались настолько банальными и неинтересными, что лучше бы он эти приглашения не принимал. К тому же местные ребята в присутствии инспектора из Москвы проявляли излишнюю нервозность, старались все сделать быстро и хорошо, как следствие — получалось не так уж быстро и через пень-колоду.

Он сидел здесь уже неделю и намеревался честно отсидеть вторую, после чего вернуться в Москву. Одинцов, видимо, тут же отправит его в какой-нибудь другой район, чтобы не мозолил глаза полковнику. Ну, там видно будет.

Зима, затишье… вот весной, там уже начнется работа, там появятся «подснежники»,[1] молодежь начнет, выделываясь перед девчонками, угонять машины, чтобы прокатиться с ветерком до ближайшего лесочка, понаедут дачники, нарушая патриархальное спокойствие городка и вступая в неизбежные конфликты со старожилами, заканчивающиеся, как правило, мордобоем… Пока же здесь совершенно нечем заниматься.

В дверь постучали.

— Да! — после некоторой паузы Михаил разрешил посетителю войти. Паузы как раз хватило, чтобы извлечь из ящика стола стопку отчетов и придать лицу озабоченный вид. Как бы там ни было, но не следует местному личному составу подозревать московского проверяющего в тунеядстве. Даже если на самом деле так оно и было.

В приоткрывшейся двери показалась голова в фуражке родного мышиного цвета.

— Простите, ваша фамилия Угрюмов?

— Точно так, — кивнул Михаил.

— Я из дежурки… там вам звонят, из Москвы.

— Иду.

Двигаясь вслед за молоденьким сержантом, Миша поинтересовался:

— Что-то я тебя раньше не видел.

— Только из отпуска, — вздохнул сержант.

— Сочувствую…

— Спасибо, — улыбнулся тот. — Хотя проводить отпуск зимой и дома — лучше уж на работу. Вон, трубка лежит.

Миша взял трубку, попутно отметив, что аппарат находится еще в более худшем состоянии, чем его собственный.

— Угрюмов слушает.

— Привет, Михаил! — Голос был знаком до боли, и Мишка вдруг понял, что спокойные денечки подошли к концу. Он и сам не мог бы сказать, откуда вдруг родилась такая уверенность, но чувствам своим доверял. Все. Баста. Теперь придется пахать и пахать. И на пахоте этой ему скорее всего предстоит быть лошадью.

— Привет, Геннадий. Что-то случилось?

— Нутром чуешь? — фыркнул Одинцов. — Значит, так, бросай там все на хрен, бери ноги в руки и дуй сюда. Только имей в виду, в управу не суйся, сразу ко мне. Домой то есть.

— В чем дело, шеф?