Арена

— Подожди, — сказал Александрас. — Не надо… Жечь фотографии…

Эляна торопливо выдернула из красных корочек фотографии и протянула Александрасу…

На этот раз огонь горел чуть дольше, они прикрывали его руками от ветра, он угасал медленно и неотвратимо, как надежда.

— Идиоты! — вдруг воскликнул Александрас. — У нас же есть бензин! Бензин!!!

Он побежал к бензобаку, отогрел дыханием негнущиеся пальцы, отвернул крышку, стащил с шеи шарф и стал его запихивать в заливное отверстие. Запихнул до половины, вытащил, с удивлением обнюхал.

— Что? — с надеждой спросила Эляна.

— Сухой, — недоумённо сказал Александрас.

— Наверно там какая-нибудь сетка, — сказала Эляна. — Чтоб бензин не воровали… — И снова заплакала.

Они сидели на заднем сидении автомобиля, тесно обнявшись. Александрас прикрыл спину Эляны полой своего пальто, её руки спрятал под мышкой и крепко обнимал — согревая — обеими руками.

Так, вдвоём, было немного теплее, они согревали друг друга нежностью, дыханием и поцелуями.

Окна машины покрылись серебристым инеем, только уголок переднего стекла не хотел замерзать и чернел на льду, как полынья.

— Ты меня любишь? — вдруг прошептала Эляна.

— Конечно, глупая, — сказал Александрас.

— И я тебя, — всхлипнула Эляна. — Неужели нас никто не спасёт… Это несправедливо… Господи, неужели мы умрём? Господи, ну почему никто не едет? Что, им ничего не нужно в жизни?! Сидят дома, как сурки…

— Праздник… — прошептал Александрас.

По «Маяку» что-то очень смешное рассказывал Аркадий Райкин. Потом весёлый голос Галины Новожиловой объявил очередной концерт зарубежной эстрады…

— Машина… — вдруг прошептала Эляна. И радостно закричала. — Машина!!! Машина! Какое счастье.

Действительно, сноп света возник в замёрзшем заднем стекле, он становился всё ярче и ярче, он приближался в рёве и грохоте!

Александрас торопливо выпустил из объятий Эляну, кинулся к дверям, двери почему-то не открывались, он обнаружил опущенную кнопку фиксатора, стал вытаскивать её, пальцы не слушались — или кнопка примёрзла — он ухватил её зубами, вытащил, открыл дверь, вывалился на снег…

Огромный грузовик, изрыгая дым и пламя, пронёсся мимо, как кошмарное видение, и два его красных глаза ещё долго маячили в темноте ночи.

Александрас машинально сделал несколько шагов ему вслед, вернулся, подошёл к машине — и вдруг стал её пинать ногами. Машина покорно вздрагивала от ударов по колёсам — Александрас почему-то бил только по колёсам, которые нельзя повредить — сознательно или случайно? Трудно сказать… Потом снова сел на заднее сидение.

— Я знаю, как спастись, — безумно сверкнув глазами, вдруг сказала Эляна. — Надо поджечь машину! Нас увидят откуда-нибудь издалека! Машина горит долго, может продержимся до утра…

— Ты с ума сошла, — сказал Александрас.

— Я так и знала, — зло сказала Эляна. — Я так и знала, что ты её пожалеешь! Подыхать будешь, а на ней последнюю пылинку пожалеешь! Восемь лет копил, копеечка к копеечке, и ещё два года унижался, чтобы дали — и получил, наконец, эмалированный гроб! На колени! На колени, я говорю! Молись на него, это твой бог, пусть он тебя спасёт, раб! Раб!!! Раб!!!

Тонкими женскими пальцами она ухватилась за кресло и принялась его трясти, царапать, рвать — точно хотела уничтожить и этого страшного никелированного бога, и его непобедимую веру, но кресло было сработано на совесть, оно мелко вздрагивало под ударами Эляны, словно живое — но и только…

— Знаешь, что я тебе скажу… — вдруг прошептала Эляна, и её свистящий шёпот стал похож на ветер, холодный зимний ветер, который безжалостно бьёт в лицо. — Знаешь, что я тебе скажу?! Ты правильно подыхаешь, правильно! Справедливо! Потому что ты раб! Ты живёшь, как раб! Думаешь, как раб! Чувствуешь, как раб! Ты даже любишь, как раб! Да-да, и поэтому я за тобой всегда наблюдала в постели! Ты всё время как будто боишься, что отберут кусок! Как будто оглядываешься — нет ли кого за спиной!..

— А ты — нет?.. — тихо спросил Александрас. — Нет?..

Он говорил со странным спокойствием уверенного в своей правоте человека. Или обречённого человека?

— Аты нет? — повторил он ещё раз вполголоса и протянул ей спички. — На, поджигай…

Эляна умолкла, и растерянная бледность разлилась по её лицу.

Александрас держал коробок в вытянутой руке.

— Ну? — спросил он твёрдо. — Чего ждём?

Эляна медленно протянула руку, взяла спички, сжала их в кулаке. Коробок чуть слышно хрустнул.

— Ну же! — со странным весельем сказал Александрас. — В чём дело? Ведь это так просто!

Не отрывая от него глаз, Эляна вышла из машины, выпрямилась, зажгла спичку, поднесла её к ручке дверцы. Спичка догорела и погасла. Эляна нервно дёрнула рукой, почувствовала ожог. Зажгла новую спичку, присела, поднесла её к колесу. Порыв ветра задул огонёк.

— Только не надо валять дурака, — жёстко сказал Александрас и вышел из автомобиля на дорогу. — Так машины не поджигаются. И ты это прекрасно знаешь.

Он говорил короткими отрывистыми фразами. Как врач на операции. И тоже не спуская с Эляны глаз.