Арена

ПАННО. Напрасно ждёшь… Напрасно… Может, я и глуп… но ярмо не по мне… нет, не по мне… Видишь… как всё просто. Живёшь… дышишь… любишь траву и небо, а потом приходит время превращаться в говядину первого сорта…

ТОНИНО. Что? Ты рассуждаешь? С твоими рогами и бицепсами? После такой взбучки? Ей-богу, интеллигент какой-то вшивый, а не бык. Да я бы их тут всех разнёс к чёртовой матери! Эй! Ты всё-таки идиот! Я сказал, ты идиот — что, не слышишь?

ПАННО. Помолчи немного… Я страшно устал… Мне кажется, это всё от усталости… И глупые мысли о смерти… И тоска… И противное ощущение боли… Надо отдохнуть…

ТОНИНО. Болван! Кто тебе даст отдохнуть?! Они сейчас будут здесь!

ПАННО. И опять… всё сначала?

ТОНИНО. Именно!! Есть определённые преимущества в ношении ярма. Как считаешь?

ПАННО. Да, это приятно… Быть одетым по моде…

ТОНИНО язвительно хохочет. Входит ОРЛАНДО, или ПЕРВЫЙ ЧЕЛОВЕК АРЕНЫ. ТОНИНО мгновенно перестаёт смеяться, съёживается, опускается на четвереньки и принимается яростно драить арену.

ОРЛАНДО (Панчо). С кем ты говорил? С ним?

ТОНИНО. Я только подметаю. О чём мне с ним говорить? Да и как говорить — полный рот этой паршивой пыли.

ОРЛАНДО. Заткнись. (Панчо) Я тебя спрашиваю?

ТОНИНО судорожно мнёт веник.

ПАНЧО. Нет, я говорил сам с собой.

ТОНИНО униженно скулит и пятится прочь с арены.

ОРЛАНДО. Вторая серия больнее первой.

ПАНЧО. Зачем вы мне это говорите?

ОРЛАНДО. Обычно хватает одной серии. Но ты слишком добр. Ты странно ведёшь себя.

ПАНЧО. Что я должен делать?

ОРЛАНДО. Пустить в дело рога.

ПАНЧО. Прольётся много крови.

ОРЛАНДО. Прекрасно. Публика любит это.

ПАНЧО. Почему?

ОРЛАНДО. Таковы правила игры.

ПАНЧО. Почему?

ОРЛАНДО. Слушай, ты мне надоел. (Хохочет.) Устроил пресс-конференцию. Твоё дело бодаться! Жить хочешь?

ПАНЧО. Хочу.

ОРЛАНДО. Так бодайся!

ПАНЧО. Противно…

ОРЛАНДО. Слушай, мне не нравится твоё настроение. Сегодня решающий день для тебя — первый бой. Или погибнешь — сразу. Или будешь убивать других — долго! Соберись, сосредоточься! Не будь тряпкой. Вспомни мать: зря она мучилась, что ли, пока тебя родила?!

ПАНЧО. Такое… ощущение… что вам нужна моя победа сегодня.

ОРЛАНДО. Ты явно умнее многих людей, которых я знаю.

ПАНЧО. Зачем?

ОРЛАНДО. Моё место там — в ложе матадоров. Оно занято! И будет занято, пока ты не убьёшь его.

ПАНЧО. Я не умею убивать.

ОРЛАНДО (кричит). Дурак! Зато он это прекрасно умеет делать! Вам двоим нет места на земле!

ПАННО. Такой добрый… Единственный из всех, он погладил меня.

ОРЛАНДО. Он не тебя ласкал! Он славу свою ласкал! Он убьёт тебя: все только играют, а он убьёт! Не пройдёт и двух часов. Единственный из всех! Но ты не бойся, я помогу тебе. Я знаю, как это сделать. У него есть уязвимое место.

ПАННО. Нет!

ОРЛАНДО. Не веришь мне?

ПАННО. Я никогда не говорил и не думал о смерти столько, сколько за этот час. Будто смерть — рождественский подарок. Её можно выбирать, она может нравиться или нет. Чудовищно.

ОРЛАНДО. Обыкновенно. Таковы правила игры.

ПАННО. Смерть — не игра.

ОРЛАНДО. Жизнь — игра. Игра со смертью. Здесь все ненавидят всех — таков закон арены. Он, который убьёт тебя — ПЕРВЫЙ МАТАДОР АРЕНЫ, преступник. Своему предшественнику он подсыпал в вино снотворное перед корридой. Мизерное количество. Тот, разумеется, не уснул. Но потерял реакцию. Бык растерзал его. Дрянной бычишка, во сто крат слабее тебя. Я бы с удовольствием воспользовался проверенным рецептом — у него личный врач и телохранитель. Он умён — его любимая фраза: на ошибках учатся дураки. Ему плевать на корриду. В первые годы он просто спаивал быков перед поединком, они дурели от воды и солнца. Уничтожил конкуренцию — оберегает себя от соперников. После его восшествия в матадоры ни один талантливый юноша не ступил на этот песок. Он холил бездарностей, выращивал их в теплицах — и сияет на их фоне. Я тоже бездарность — у меня хватило таланта понять это. Не думай, что меня заботит кресло в ложе матадоров. Убить его — значит спасти нацию.

ПАННО. Почему вы не убьёте его сами?

ОРЛАНДО. Как?

ПАННО. Просто. Здесь на арене. На виду у всех.

ОРЛАНДО. Они уничтожат меня.

ПАННО. Но нация будет спасена!

ОРЛАНДО. Нет. Его место займёт подобный ему. Я должен остаться жить. Только я могу спасти нацию. Пойми… ты — единственный, кому позволено безнаказанно убить его. Единственный. Боже, как я хотел бы оказаться на твоём месте!

ПАННО. Я покинул стадо… Я ушёл к вам, людям… Как страшно… всё, что ты говоришь…

ОРЛАНДО. Наоборот, весело. Я знаю, что он меня презирает: он знает, что я его ненавижу. Тем не менее, мы каждый день вместе — улыбаемся, кланяемся, пожимаем друг другу руки. Только люди на это способны, парень. Только люди. Так что человеческий разум не пропадает втуне. Идёт в дело.

ПАННО. Значит, ты — лучший из всех на арене?