Арена

РЁВ ТОЛПЫ, близкий к удивлению.

ЛЮДИ АРЕНЫ, ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ тотчас выбегают из-за деревянной стены. Невпопад начинает играть оркестр и растерянно умолкает посреди музыкальной фразы. Недоумение легко читается и на лицах ЛЮДЕЙ АРЕНЫ. Только ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ как всегда весел, доброжелателен и делает вид, что всё понимает.

МАТАДОР. Подойдите поближе… Что изогнулись, как черви? Позвоночники не держат? Перестаньте улыбаться, как проститутки — вы же свободные люди! (Человеку с микрофоном.) Выбрось свой вонючий микрофон, прилип к нему, точно пиявка. Иди ко мне.

ЧЕЛОВЕК С МИКРОФОНОМ осторожно опускает микрофон на песок и медленно, бочком приближается к МАТАДОРУ. На лице — неописуемый ужас. Состояние шоковое. Улыбка мечется по лицу, словно раненый заяц в ловушке.

МАТАДОР. А впрочем… Пора сделать перерыв! Публика уже наверняка хочет прогуляться в кустики. Пойдёмте, облегчим душу, граждане, у кого она есть. А у кого нет — сходите в буфет: пиво прекрасно заменяет душу!

После перерыва ПАНЧО выходит на арену. У деревянной стены притаилась МАРИЯ. Похоже, она ждёт ПАНЧО. Арена пуста. Её желтый песок приглажен и вспрыснут водой.

МАРИЯ. Ты обиделся на меня?

ПАНЧО. За что?

МАРИЯ. Я тебя ударила.

ПАНЧО. Не насмерть же… Стоит ли переживать из-за пустяков?

МАРИЯ. Я не могла иначе. Они заставляют меня… делать всё это. (Плачет.) Я их ненавижу. Я ведь красивая… и нежная. Меня бы мог кто-нибудь любить по-настоящему. А я здесь… виляю бёдрами для этих кретинов.

ПАНЧО. Странная — эта ваша арена. Каждый сам по себе — добрый, честный, измученный человек… А все вместе — банда!

МАРИЯ. Тсс! Не говори так громко.

ПАНЧО. Чего мне бояться? Смерти?

МАРИЯ. Миленький мой. Есть штука пострашнее смерти. Это ожидание смерти. Иногда умирают очень долго. Ты мне нравишься. Очень. Есть в тебе что-то такое… что все они утеряли… ещё в детстве. Не кричи громко, миленький мой. И перестань их всех перевоспитывать. Их уже ничто не изменит. Даже смерть. Подумай о себе. Надо выжить, понимаешь меня? Выжить. Можно я тебя поцелую?

ПАНЧО. Не надо, пожалуйста. Твои руки делают меня слабым, будет трудно.

МАРИЯ. Ты не знаешь, что он задумал?

ПАНЧО. Разве ты не знаешь этого?

МАРИЯ. Он сумасшедший. Он обожает вас, быков. А нас всех — ни в грош не ставит. Каждый раз я не знаю, уйду ли живой с арены. И никто не знает. Сегодня он просто обезумел. Я его никогда таким не видела. Ты, правда, не знаешь? Обычно он рассказывает вам. ПАННО. Нет…

МАРИЯ. Боже, что будет с нами, что со всеми нами будет. Поцелуй меня, пожалуйста… Я буду ждать тебя…

РЕВЁТ ТОЛПА. Стремительный, как удар шпаги, на сцене появляется МАТАДОР, сопровождаемый свитой ЛЮДЕЙ АРЕНЫ.

МАТАДОР. Итак, я продолжаю! Ну-ка, встаньте, как стояли! (Человеку с микрофоном.) Разве ты здесь стоял? Вот, теперь правильно. И нижняя губа дрожала! Слава богу, память у меня ещё в порядке.

РЁВ ТОЛПЫ, полной восторга.

МАТАДОР. Люди. Я уже стар. Дни мои сочтены, как это ни грустно для вас и отечества. Я ухожу, ухожу в небытие. Надеюсь… вы пересилите свою любовь ко мне и останетесь жить? Но вот что мучит меня, друзья. Я, великий кормчий, уходя, не оставляю себе замены. Среди вас нет кумира. И хотя по закону место моё должен занять Орландо, я подумал сегодня утром, осенённый божественной просветлённостью разума: а верно ли это? (Торжественно.) Верно ли? (Буднично.) Как ты думаешь, Орландо?

ОРЛАНДО. Я думаю… что правильно, если это правильно.

МАТАДОР (после минутного замешательства). Я ценю твою преданность, Орландо. (Торжественно.) Так вот, я спрашиваю ещё раз: подобным ли образом должен рождаться кумир в демократическом государстве? И отвечаю себе: нет. В демократическом государстве кумир должен рождаться демократическим путём. И потому вопрос ставится на голосование. Выберите наидостойнейшего из вас, чтобы сделать его кумиром! Голосуем в порядке очерёдности. Вас шестеро. Победитель определяется простым большинством голосов. Кто за то, чтобы кумиром был признан Орландо, прошу поднять руки.

ТОНИНО. Пардон! В демократическом государстве голосование должно быть тайным!

МАТАДОР (пожав плечами). Нам нечего скрывать друг от друга.

ТОНИНО. А конституция?

МАТАДОР (морщится). Ладно. Сходи, принеси двенадцать шариков. Шесть красных и шесть синих.

ТОНИНО. Каких шариков?

МАТАДОР (раздражённо). Воздушных!

ТОНИНО выбегает с арены и тотчас возвращается с шариками в руках. МАТАДОР принимает у него резиновые стручки и торжественно раздаёт их ЛЮДЯМ АРЕНЫ. Каждый получает один красный и один синий шарик. По команде МАТАДОРА РАУЛЬ и РОБЕРТО снимают плащи и накрывают ими каркас из копий — получается кабина для голосования.

МАТАДОР. Надувайте шарики. (ЛЮДИ АРЕНЫ пыхтят с шариками на губах.) Больше, ещё больше. Нормально.

В руках у каждого ЧЕЛОВЕКА АРЕНЫ по два огромных шара. Они держат их под мышками: синий слева, красный справа.

МАТАДОР. Итак. Красный шар — «за». Синий — «против». Попрошу голосовать за ОРЛАНДО. Пожалуйста, ТОНИНО!

ТОНИНО покорно скрывается в кабине. Выходит из неё, растерянно смотрит на оставшийся в руках красный шар.