Арена XX

– Для скрипачей-евреев нет процентной нормы, а по жалобам некоторых даже была… для русских. (Это мнение исходило от последних. Вопреки его очевидной абсурдности, я допускаю, что «может, в этом и есть свое рациональное зерно», как сказал когда-то отец матери – об обрезании. В джазе только негры, на скрипочках – только евреи. У нас все только настоящее и самое лучшее.)

– Обойти Исачка пусть в следующем поколении: он собирался учить Анечку на рояле.

– Профессия, в которой сам разбираешься, а не физика-мизика.

– Нет ничего прекрасней музыки.

– Скрипка – мужской инструмент. Девочки больше учатся на рояле. В оркестрах одни мужчины. (В советских оркестрах пара-тройка скрипачек всегда играла, в Германии, где музыка у себя дома, это исключено. Зато нынче в Германии «в джазе только девушки», процентная норма существует для кореянок. В связи с феминизацией оркестра моя жена заметила: «Сперва были телефонисты, потом стали телефонистки, а потом эту профессию отменили».)

– Быть артистом – не быть как все. Рабочая одежда: фрак, лакированные штиблеты, бантик. (Честертона не читали? Точно такая же у официантов, которые в клубных ресторанах тоже только мужчины.)

– Вон какие руки скрипичные, да и способный. А может быть… (подмигивает бес, может быть, не таким уж и несбыточным мечтам).

Анечку водят в консерваторию на педпрактику к Штольц, в будущем году ее ожидает поступление в десятилетку. При консерватории. Заветное словосочетание. Мать вспоминает, как в свое время приехала в Ленинград, пришла туда – с пылу, с жару, села, сыграла. Все с родителями, она – одна.

Это ее больное место: она своего в жизни не добилась. Могла стать сольной пианисткой, а в что результате – еще одна Эра Кагаловская? Концертмейстер в классе альта? Конечно, был бы Марик здоров… это она его выходила, после блокады, после брюшного тифа. Все держалось на ней, а было-то ей двадцать два. Один человек, еврей из Польши, говорил: «Поедемте, Лилечка, со мной, будете жить в Европе, в Париже, будете давать концерты».

Мать – по обыкновению – с пылу, с жару: кто такая Штольц? Только и годится, что вести педпрактику у студентов: на детях опыты ставить, как на мышах. А у скрипачей своя такая же «штольц». Нет, найдет мне хорошего учителя, он подготовит. А к подопытным мышам меня не отправит.

Сейчас общее соображение. Нельзя путать навыки и знания, принимая первое за второе. Знаний в школе приобретается минимум, по сравнению с затратами, а те, что входят в одно ухо, выходят в другое бесследно для мозгов. Познание – акт интимный, познающий и познаваемый должны уединиться, иначе это наивысшая форма свального греха: митинг. Тем не менее «превосходного домашнего образования» быть не может, и ни в каких хоромах его не было: ежели коллективное приобщение к знаниям малоэффективно, то индивидуальное просто невозможно. «Уровень рождает уровень». Я встречал перфекционистов-одиночек из числа родителей, устраивавших платоновскую Академию на дому в обход закона об обязательном школьном образовании. Что ж, если Бог хочет наказать человека, он наказывает его детей – здесь тем, что насылает безумие на их родителей.

Может, мать это как раз понимала и потому изолировала меня от других приготовишек? Игра на инструменте – святое. Концерт великого музыканта – откровение, благоговейной свидетельницей которого ей выпадало быть. Низвести все до суммы навыков, до уровня ремесла означало перерезать сонную артерию своим идеалам. К тому же двоюродная сестричка Анечка ходила на педпрактику. «К тому же» набрано чугунными литерами и уже само по себе могло перевесить что угодно, в плане, что у нас будет все наоборот. Мать с удовольствием дала какому-то скрипичному Кулибину заморочить себе голову разработанной им методикой обучения маленьких детей на основе последних психо-педо-физиологических исследований.

Чтоб не разочаровывать читателя в его догадках, спешу сказать, что я благополучно не поступил в школу для гениальных детей. Но это еще полгоря – Анечка-то поступила. Секретарша прочла имена зачисленных: «Гуревич Анна…» – мать задержала дыхание, но выдохнуть с облегчением не получилось, Гуревича Юлия так и не последовало, а сразу Елина Наталья.

Родители стояли, придерживая детей перед собою. В основном матери, но была и пара-тройка отцов. Обратная пропорция той, что в оркестре. Исачок повернулся к нам и сказал во всеуслышание, когда огласили результат:

– Ты бы к дядьке привела хоть раз. Дорого б не взял. Натурой. А то нашла кому отдать – Шаевичу. Полное пустое место.