Арена заблудших

– Запрещаешь? Мне? А тебя кто назначил главной? – тут же взвился Кабар.

Лас сделал было шаг вперед, словно намеревался вступиться за Графиню, и метатель ножей перевел на него злой взгляд.

– Что? Хочешь мне что-то сказать? – с вызовом спросил он.

Лас промолчал. Чрезвычайно довольный результатом, Ка-бар снова перевел взгляд на Графиню. Та изогнула темную бровь и выразительно уставилась на метателя ножей. Рядом с его яростью ее спокойствие выглядело особенно контрастно. Снисходить до ответа она, похоже, не собиралась.

Кристине только и оставалось, что переводить взгляд с одного собеседника на другого; на ее глазах разворачивался конфликт, корни которого, судя по всему, уходят глубоко в прошлое. Она ничего не понимала, но знала одно: метатель ножей, во-первых, явно недолюбливает Графиню, а во-вторых, считает Кристину в чем-то виноватой. И, похоже, не он один.

– Проблемы? – делано небрежно поинтересовался подошедший к ним мужчина в потертых джинсах, кожаных сапогах и клетчатой рубашке с закатанными до локтя рукавами. На щеках красовалась легкая рыжеватая небритость, на ремне – массивная пряжка, во рту – короткая соломинка. Прямо-таки ходячая реклама ковбоя Мальборо; для завершения образа не хватало только кобуры пистолета и широкополой шляпы с загнутыми краями, но Кристина была готова поверить, что все это лежит у него в фургоне.

– У нас всегда проблемы, – резко ответил Кабар.

Не говоря ни слова, «ковбой» подошел к Кристине, вытащил из земли нож и, держа за острие, протянул Кабару. Тот не глядя его взял, и в следующее мгновение нож пропал; впечатляющий фокус, если учесть, что у метателя не было длинных рукавов, которые так удобно использовать для создания иллюзии исчезновения.

– Можешь идти, – сдержанно сказала Графиня.

– Уйми свою подружку, Ковбой, а то она слишком раскомандовалась, – фыркнул Кабар, и Кристина невольно усмехнулась: надо же, и правда «ковбой»!

– Попридержи язык, – угрожающе ответил тот.

– Я ему не подружка, – одновременно с ним ответила Графиня, а Лас снова сделал было шаг вперед, но опять ничего не сказал.

Слова Графини Кабар пропустил мимо ушей, в его глазах загорелась неприкрытая радость. Похоже, ему очень хотелось с кем-то сцепиться, а тут и соперник появился. Но прежде чем конфликт перешел на следующую стадию, Графиня жестко приказала Ковбою:

– Спокойно!

На удивление тот тут же отступил, хотя совсем не выглядел как человек, который будет слушаться чужих команд, особенно тех, которые ему не нравятся.

Графиня повернулась к метателю ножей, словно фехтовальщица, готовая сразиться с новым противником.

– Ты так психуешь, потому что сам хочешь занять должность Сола, а, Кабар?

– Почему бы и нет? Из меня выйдет хороший директор.

– Но это не тебе решать.

– Не помню, чтобы мы проводили выборы и за тебя проголосовало большинство.

– Ты считаешь, директора цирка выбирают общим голосованием?

– Я не знаю, – раздраженно передернул плечами Кабар. – С тех пор, что я тут, мы первый раз лишаемся директора.

– Ну, так я тебе скажу – директора выбирает сам цирк.

– Да что ты? Я, знаешь ли, не один из тех легковерных болванов, которым ты вешаешь лапшу на уши в своем шатре и обманываешь на арене, так что не надо меня кормить этой мистической бредятиной. Цирк выбирает, надо же!

Вместо ответа Графиня показала ему цирковую афишу, которую забрала из принтера.

– Только что распечаталось. Прямо мне в руки, – сказала она.

Кабар чуть побледнел, и вызывающее выражение сползло с лица, словно потекший грим.

– Еще вопросы? – тихо спросила Графиня.

Метатель ножей злобно сверкнул глазами.

– И что с того? Сейчас я пойду – и распечатаю еще десяток!

С этими словами Кабар скрылся в белом трейлере.

– Как жаль, что мы не можем сами, по собственному желанию и решению избавляться от некоторых членов нашей труппы, – пробормотал Ковбой, глядя ему вслед. – И как жаль, что он так хорош и все никак не сделает осечку и не удалится уже… Лас, ну ты красавчик! – обратился он к «поэту». – Ты на него так смотрел, так смотрел! Почти убил взглядом! Настоящий рыцарь, защищающий честь своей дамы!

Хотя Кристина совершенно ничего не знала о взаимоотношениях циркачей между собой, убойную иронию в словах Ковбоя услышала даже она.

– Я… – начал было Лас, покраснев, и снова ничего больше не сказал, только бросил просящий взгляд на Графиню.

– Прекрати, – предупреждающе сказала та Ковбою.

– Слушаюсь и повинуюсь, госпожа директор, – насмешливо ответил он, выразительно стрельнув глазами по афише в ее руках и выделив голосом слово «директор». Затем слегка поклонился и комично отсалютовал, приложив два пальца к краям воображаемой шляпы. – В конце концов, кто я такой, чтобы обсуждать и уж тем более осуждать того, кого вы пустили в свою…

– Вот именно! – оборвала Графиня.

Из белого трейлера послышались звуки ударов, а потом отборная ругань.

– Похоже, отношения с принтером у Кабара складываются не очень, – заметил Ковбой.

– В чем он меня обвинял? – воспользовавшись небольшой паузой, спросила Кристина. – Что я сделала?