Арес

Двое солдат забрали Ролта и повели его на небольшую площадь перед внутренними воротами. Нурия провожал своего подопечного сочувственным взглядом.

На этой площади было нечто вроде постамента. Деревянная «сцена», потемневшая от дождей и холодов. Иногда там произносились речи и зачитывались распоряжения. Теперь вот конструкция служила эшафотом.

По мере приближения Виктора к месту наказания его и без того безрадостное настроение ухудшалось еще больше. Помимо вполне ожидаемых опасений получить увечье, он испытывал совершеннейшее омерзение к тому, что произойдет.

Поднявшись по трем скрипучим ступеням, Антипов оказался рядом с коренастым лысоватым мужичком, одетым почему-то в потертый кожаный фартук. Марек был очень плохо выбрит, и от него несло чесноком. Палач подтолкнул Ролта к столбу на краю помоста и зашептал на ухо:

– Ты не переживай, парень, я буду несильно бить, а ты ори погромче. После десятого удара сделай вид, что потерял сознание. Его милость, скорее всего, остановит меня.

«Похоже, что Марека просил не только менестрель, – подумалось вдруг Виктору. – Видимо, еще кто-то… возможно, даже человек десять, судя по его обходительности. Занятно, конечно, что у меня столько поклонников. Но как же это все отвратительно выглядит! Палач, помост, толпа любопытствующих, барон с кислой миной на лице… досталось ему, бедолаге. Ну ничего, сейчас еще больше достанется. Да и мне заодно».

– Господин барон! – закричал Антипов, отворачиваясь от столба и пытаясь поймать взгляд хозяина замка, который стоял возле ступеней помоста. – Разрешите обратиться, господин барон!

– Чего тебе, Ролт? – мрачно отозвался тот. Было видно, что общение с узником не доставляет ему никакого удовольствия.

– У меня есть просьба, господин барон! Я желаю проверить себя!

– Какая просьба, Ролт? Что ты несешь?

– Хочу записаться в дружину, господин барон. Хочу пройти испытание.

Алькерт оцепенел. Вместе с толпой и палачом. Казалось, несколько секунд вообще никто даже не дышал – такая стояла тишина.

– Ролт, ты чего? Соображаешь, что говоришь?

– Имею право, господин барон!

– Какое еще право?!

– По вашему собственному приказу. Я его наизусть помню, господин барон. «Любой может пройти испытание немедленно, если светло и враг не стоит у ворот». Хочу пройти испытание, господин барон! Сейчас ведь не ночь, да и врага вроде бы нет.

Вот теперь публика заволновалась. Люди начали роптать и перешептываться. Виктор поймал удивленный взгляд Кушаря и восхищенный – Ханны. Террок, который стоял в первых рядах, смотрел весьма настороженно.

– Ролт, у тебя нет шансов, – ответил Алькерт после небольшого раздумья.

– Как знать, господин барон! Считаю, что шансы есть! – Виктор ответил моментально. – Разрешите назначить испытание! Слово господина барона крепко! Это всякий знает.

Хозяин замка глубоко вздохнул и смахнул невидимую пыль с рукава темно-зеленой куртки, в которую переоделся после приезда. Видно было, что он сдерживается из последних сил:

– Вот после наказания и проверишь себя, Ролт.

– Но тогда я не смогу, ваша милость, – возразил Виктор. – По самой простой причине – буду мертв. Нельзя ли сначала испытание, а потом – наказание?

Толпа вновь всколыхнулась при этих словах. Антипов угадал правильно: публика жаждала зрелищ, а тут появилась возможность получить двойное удовольствие – сначала избиение Ролта десятником, а потом – еще и палачом.

Барон хотел было что-то ответить, но поймал взгляд сотника Керрета, который стоял неподалеку, и это, похоже, окончательно вывело его из себя. Виктор был прав в своих выводах – за него просили. Да так, что достали Алькерта очень сильно.

– Испытание, Ролт?! Тебе нужно испытание?! – Хозяин замка говорил весьма раздраженным тоном. – Будет тебе испытание! Десятник Рунер примет его. Немедленно, как я и обещал. Вот теперь ты сам выбрал свою судьбу. Плети будут потом… если выживешь.

«О, господин Вольтер, барон, кажется, собирался меня простить. Ну или смягчить наказание. Великий гуманист, без сомнений. Но жребий брошен, как говорится. Пусть они хоть застрелятся, но так позорно избить я себя не дам и потом. Схватка лучше. К тому же кто знает, может, и продержусь, если очень повезет. А воины здесь – привилегированное сословие. Их не порют».

Вздох пробежал по толпе. Десятник Рунер был сущим безумцем, душегубом, зверем. Его не допускали не только до экзаменов кандидатов, но и до обучения солдат. Хотя, конечно, личная подготовка десятника была просто великолепна. В прошлом это в значительной мере помогало ему калечить учеников.

Но Виктор принял известие с улыбкой на лице. Ему это все уже настолько осточертело, что он был готов броситься на означенного Рунера даже без тренировочного меча, просто с голыми руками.