Арес

— Я постараюсь объяснить господину барону, что он слегка погорячился, — прервал вопрос Виктора менестрель. — Если не получится, то договорюсь с Мареком, палачом. Он кое-чем мне обязан. Так что, будет больно, неприятно, но несмертельно. Не переживай особенно. Через пару недель уже сможешь ходить.

'О, у меня, оказывается, появляются могущественные покровители, господин Бонасье. Похоже, что не умру. То есть, конечно, умру, но это будет явно не сегодня. Какое огорчение для зрительского зала'.

— О, господин менестрель, благодарю вас! — вскричал Виктор. — Очень рад, что вы столь любезно согласились принять такое участие в моей судьбе! Уже через две недели смогу ходить. Надо же. Вот это — радостная новость.

Нартел снова внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь понять, издевается тот или говорит искренне. И опять натолкнулся на чистый и наивный взгляд.

— До встречи, Ролт, — сказал он. — Поговорим с тобой после.

Когда дверь за менестрелем захлопнулась, Виктор недолго радовался относительно хорошим известиям. Потому что радость получилась какая-то смазанная. Ей трудно было предаваться всей душой.

'Ну вот, господин Чернышевский, какие-то дикари над вашей головой поломают шпагу и подвергнут экзекуции на потеху толпе. А потом, недели через две, вы сможете передвигаться с посторонней помощью. Очень гуманно. Очень. Человеколюбие и всепрощение так и прет. Поблагодарить господина барона перед поркой, что ли? Так, чтобы уже наверняка запороли. Какое позорище…. Эх, вообще не нужно было возвращаться. Но кто же знал?

Антипов теперь понимал, что выживет, но вот почему-то такая жизнь ему совсем не нравилась. Публичная порка в его глазах представлялась некоей вехой, которая наверняка отделит прошлого Виктора от теперешнего. Отделит и сделает жизнь хуже и беспросветней. 'Отделяться' бывшему студенту не хотелось категорически. Это было против его убеждений и самоуважения.

Однако он недолго переживал. Барон, не желая медлить с наказанием, назначил экзекуцию на тот же день. Поэтому примерно через час после визита менестреля за Виктором пришли.

Двое солдат забрали Ролта и повели его на небольшую площадь перед внутренними воротам. Нурия провожал своего подопечного сочувственным взглядом.

На этой площади было нечто вроде постамента. Иногда там произносились речи и зачитывались распоряжения. Теперь вот конструкция служила в качестве эшафота.

По мере приближения Виктора к месту наказания, его и без того безрадостное настроение ухудшалось еще больше. Помимо вполне ожидаемых опасений получить увечье, он испытывал совершеннейшее омерзение к тому, что произойдет.

Поднявшись по трем скрипучим ступеням, Антипов оказался рядом с коренастым лысоватым мужичком, одетым почему-то в потертый кожаный фартук. Марек был очень плохо выбрит и от него несло чесноком. Палач подтолкнул Ролта к столбу на краю помоста и зашептал на ухо:

— Ты не переживай, парень, я буду не сильно бить, а ты ори погромче. После десятого удара сделай вид, что потерял сознание. Его милость, скорее всего, остановит меня.

'Похоже, что Марека просил за меня не только менестрель, — подумалось вдруг Виктору. — Видимо, еще кто-то…, возможно, даже человек десять, судя по его обходительности. Занятно, конечно, что у меня столько поклонников. Но как же это все отвратительно выглядит! Палач, помост, толпа любопытствующих, барон с кислой миной на лице… досталось ему, бедолаге. Ну ничего, сейчас еще больше достанется. Да и мне заодно'.

— Господин барон! — закричал Антипов, отворачиваясь от столба и пытаясь поймать взгляд хозяина замка. — Разрешите обратиться, господин барон!

— Чего тебе, Ролт? — мрачно отозвался тот. Было видно, что общение с узником не доставляет ему никакого удовольствия.

— У меня есть просьба, господин барон! Я желаю проверить себя!

— Какая просьба, Ролт? Что ты несешь?

— Хочу записаться в дружину, господин барон. Хочу пройти испытание.

Алькерт оцепенел. Вместе с толпой и палачом. Казалось, что несколько секунд вообще никто даже не дышал, такая стояла тишина.

— Ролт, ты чего? Соображаешь, что говоришь?

— Имею право, господин барон!

— Какое еще право?!

— По вашему собственному приказу. Я его наизусть помню, господин барон. 'Любой может пройти испытание немедленно, если светло и враг не стоит у ворот'. Хочу пройти испытание, господин барон! Сейчас ведь не ночь, да и врага вроде бы нет.

Вот теперь публика заволновалась. Люди начали роптать и перешептываться. Виктор поймал удивленный взгляд Кушаря и восхищенный — Ханны. Террок, который стоял в первых рядах, смотрел весьма настороженно.

— Ролт, у тебя нет шансов, — ответил Алькерт после небольшого раздумья.

— Как знать, господин барон! Считаю, что шансы есть! — Виктор ответил моментально. — Разрешите назначить испытание! Слово господина барона крепко! Это всякий знает.

Хозяин замка глубоко вздохнул. Видно было, что он сдерживается из последних сил:

— Вот после наказания и проверишь себя, Ролт.

— Но тогда я не смогу, ваша милость, — возразил Виктор. — По самой простой причине — буду мертв. Нельзя ли сначала испытание, а потом — наказание?