Арфа серафима

Гонимый – правым оказался,
И воздалось всем по делам,
И Божьей матери Казанский
Остался нерушимый храм.

Святому Промыслу покорны,

Три уровня Спасенья ждут,
Глубокие пуская корни
В оползневой российский грунт.

Есть мысли грешные в народе,

Собрав обочинную грязь:
Лишь те в монашество уходят,
Чья жизнь в миру не удалась.

И разве тайной нет тетради,

Где с тихим ужасом в крови
Стихов запутанные пряди
Напоминают о любви?!

Не стоит в этом сомневаться –

«Год лют» наступит все равно,
Одной поэзией спасаться
Всегда наивно и смешно.

Ведь клин не вышибают клином,

А средства все – не хороши,
И кто такой смиренный инок? –
Страж чувств? Безмолвия души?

Бесстрастие – не равнодушье,

А только выход из страстей,
И сколько девушек-послушниц
Не миновало этих стен.

Придя, с восторгом остаются,

И служат Богу с этих пор.
Им имена потом даются
Святых Арсентьевских сестёр.

Их крепко вера обнимала

В те отдаленные года,
И было избранных немало,
Как и сегодня. Как всегда.

В исканиях живого Бога

Защищены от ветров злых,
Живут молитвенно и строго,
И есть Арсения средь них.

Дано постичь им было сразу

Простую истину одну:
Могуч разбожествленный разум,
Но губит душу на корню.

А мы ещё бездумно рады

За жизнь, хмельную от страстей,
Пить счастья смутную награду
Из переполненных горстей.

Лепить медовой жизни соты,

Чтобы единожды понять:
Лишь за духовные работы
Дается сердцу благодать.

Что капли Богоданной сути

Достаточно сухим устам,
Что наши выпавшие судьбы
По дождевым идут кругам.

Не любим этих тем касаться,

Их гонит прочь всесильный страх,
Скорбями будем мы спасаться
В земных последних временах.

19

Когда уйдет из сердца горечь,
С дождем впитается в траву,
Я град степной Серафимович
Опять станицей назову.

Мечта, окрепшая с годами,

Забросит нас в надречный сад,
Где дни расходятся кругами,
Как много лет тому назад.

Мы встанем над бодучей кручей,

Глаза легко затопит Дон,
И я на лавочке летучей
Вдруг докричусь векам вдогон.

…По зноем выжженной станице

Заезжая гуляет грусть,
В донской бликующей водице
Ловлю губами слово «усть…»

И для себя шепчу признанье,

Что это, видно, неспроста
Мне в «Усть-Медведицком» прозванье
Все время чудятся «уста».

Оно зимой замёрзнет льдинкой,

Весной капели станет вить,
Чтоб летом горькою травинкой
Уста для Слова оживить.

Уста твердят неутолимо,

Про строгий пушкинский завет,