Арфеев

— Ты трахал мою маму после измены?

И снова это дурацкое молчание. Смех пьяных подростков начал возрождать улёгшуюся бурю, имя которой — гнев. Секунда длилась за секундой, и когда за окном кто-то опять предложил кого-то поиметь, Рома повторил вопрос:

— Ты трахал мою маму после чёртовой измены? Да или нет?

— Да, — ответ громом ударил по голове, усилив спрятавшуюся в тени мигрень. Но он был честным, и хоть от этого факта на душе чуть отлегло.

— Как долго?

— Два года. А потом я собрал вещи и уехал, потому что уезжала она. Понимаешь, у неё были деньги, а нас не было, и я хотел…

— Где она? — Одни карие глаза вцепились в другие, не желая их отпускать. — Где она сейчас? Почему не с тобой? Или в подъезде нас ждёт, хочет познакомиться?

— Она… — волосатые пальцы теребили друг друга, и Рома вдруг понял, что отец его не потерял чувства к той самой женщине. Это было видно в бегающем по столу взгляде, в движениях руки и в нотках голоса, когда он вновь заговорил. — Её звали Алёна. У неё были такие кудряшки и…

— Мне насрать, как её звали и что у неё там было. Я хочу знать, где она. Почему не рядом с тобой, раз она лучше меня и мамы вместе взятых? Где эта красавица?

— В могиле она, доволен?! — Впервые за весь разговор отец начал кричать, но тут же успокоился, услышав собственный рёв. — Остановка дыхания из-за передозировки. Грёбанный опиум!

— Опиум?! — Рома даже не пытался скрыть удивление. Он был настолько поражён, что забыл о том факте, что перед ним сидел мужчина, двенадцать лет назад покинувший их семью. Последнее слово окунуло мир в яркие краски и сделало его чётче, как бывает, когда узнаёшь какую-нибудь шокирующую новость.

— Да, опиум. Она начала вводить его уже после того, как я попрощался с вами.

— Ты не прощался с нами.

— Ну…ты меня понял. Ещё эта долбанная анорексия! Я смотреть на неё не мог, не то что заниматься любовью! Только я прятал пакетики, как Алёна тут же превращалась в какую-то неадекватную! Она бы выдавила мне глаза, если бы я не отдал ей то, что нужно! Это ужасн…

На всю кухню разнёсся смех. Чертовски грустный, с привкусом горечи. Рома смотрел в потолок и смеялся, после чего, усмехнувшись, посмотрел в глаза человеку, яйца которому следовало оторвать ещё несколько лет назад.

— И на кого ты нас променял? Господи, ну ты и придурок! Ушёл к наркоманке-анорексичке!

— Она стала такой потом.

— Мне насрать. Нас-рать. Ты даже алименты мне не платил, так что не нужно здесь никаких оправданий. Ты никогда не любил мою мать. Любящий не изменит, изменяющий не любит. Если бы ты по-настоящему любил её, то наслаждался только бы одним телом — моей мамы. В крайнем случае мог бы передёрнуть в туалете, но никак не изменять! — Рома со всей силы ударил по столу, заставив его застонать. Одна тарелка подскочила и сорвалась с края, со звоном упав на пол. Осколки разлетелись во все стороны, но ни один из мужчин этого не заметил — оба смотрели в глаза друг другу. — Как ты мог? И у тебя хватило наглости прийти в наш дом после этого? Мама хоть знает?

— Знает. Если мужчина уходит из семьи без объяснения причины, то это почти в ста процентах случаев из-за другой женщины. Да и тем более я ей уже всё рассказал.

— Охренеть! Вот это сюжетный поворот! То есть, ты пришёл к бывшей, брошенной тобою жене, рассказал, что пока вы жили вместе, ты время от времени потрахивал бабу на стороне, и теперь просишь вернуться? Вернуться обратно? В семью?

— Да.

Рома откинулся на спинку стула и, подняв голову, закрыл глаза. Мигрень потихоньку постукивала в правый глаз и грозилась взвыть адской болью, если в скором времени не принять болеутоляющее. Но в этой квартире не был подобных лекарств, потому что смешав их с алкоголем, можно было запросто отправиться на концерт Мэрилин Монро. Рома обошёл все ближайшие аптеки и договорился (почти во всех не забесплатно), чтобы этой женщине на фото не продавали лекарства исключительно по рецепту врача.

Но алкоголя дома было навалом, причём самого дешёвого и отвратного. От него головная боль, может, и потухнет, но следующий день гарантировано превратится в экскурсию по аду, где вы сможете испытать все прелести похмелья на своей раскалывающейся голове. Поэтому пришлось лишь сконцентрироваться на той пустоте, что ещё не была захвачена мигренью, и наслаждаться ею.

— Ром, ты уже взрослый парень, и я тебе расскажу то, что ты должен понять. — На слова отца никто не ответил, поэтому он продолжил: — У мужчины это заложено в природе. Его всегда будет тянуть на других женщин. С этим ничего не поделаешь, сынок. Одно тело, каким бы хорошим оно ни было, со временем приестся и надоест. Ром, пойми, у мужчины не могут одновременно работать две головы, только одн…

— Верхняя одежда есть?

— Чего?

— Верхняя одежда у тебя есть? Или ты так пойдёшь на улицу?

Отец немного помолчал, обдумывая услышанные слова.

— Да, в прихожей куртка висит, а что?

— Одевайся, мы идём на улицу.

Он хотел что-то ответить, но Рома уже встал, открыл дверь и вышел из кухни.

На его шее блестел пот.

10