Аргентинское танго

— А ты как думал, ты непродажен? — Улыбка на миг прочертила лицо Беера, как красная ракета — ночь. — Ошибся ты. Продажны все. Продажно все. Нет вещи или человека, который бы не был продажен. Который не стоил бы денег. Маленьких или немыслимых — все равно. И ты тоже потянул на весах. А ты думал, я тебя нигде не найду? Сними руку с пояса. Сними, киллер. Ты не успеешь выдернуть свою пушку. Я все равно опережу тебя. Это тебе, надеюсь, понятно?

— Аркадий, — сказал Ким тихо и неожиданно улыбнулся. — Аркадий, мне всегда все было понятно. Я не понимаю сейчас только одного. Или я так тебе был нужен, или так уж тебе нужна моя жизнь, что ты нашел меня сам? Ты, а не кто-то из твоей челяди? Или тебе доставляет это интерес — самому влепить мне в лоб маслину? Нет, меня не кусают тут мухи. Мне здесь было хорошо. — Он, под взглядом Аркадия, медленно убрал руку с ремня. — Я топил печку, ел старую проросшую картошку, пек ее на углях в печи и ел прямо со шкуркой, и думал о ней. Ты разве не знаешь, какое наслаждение думать о ней? И самое главное, Аркадий, я за все это время никого не убил. Никого. Ни одного человека. Ни одну заказанную морду. И не ушел ни от одного мента. И не получил от тебя ни одной пачки баксов за сделанное дело. И как мне было хорошо, Аркадий, ты даже не представляешь!

Они глядели друг другу глаза в глаза.

— Почему, очень даже хорошо представляю. Великолепно представляю! Отдохнул! Сделал себе Канары… здесь, в Подмосковье, на дне кастрюли! Неплохо все было придумано, Ким. — Он снова крутанул в руке «беретту». — Но я тоже хороший придумщик, Ким. Я тут тоже посидел, покумекал — и кое-что придумал.

— Что?

Вопрос прозвучал спокойно. Беер одобрительно кивнул: спокойствие прежде всего, хвалю, моя школа.

— Один ход. Одну неслабую ходульку. Продам тебе, если хочешь.

— Ну?

Снова глаза в глаза.

И Беер внезапно, ощерившись, крикнул, наставив на Кима «беретту»:

— Встать с дивана! Быстро!

Ким поднялся с дивана медленно, как бы нехотя. Не сводил глаз с Беера.

— Орать, это же моветон, Аркадий.

— Мы не в светском салоне! Мы не на приеме у президента! Пушку на пол! Быстро! — Ким молчал. Стоял не двигаясь. — Быстро, иначе я всажу тебе пулю в лоб!

Медленный, медленный жест. Он полез за ремень. Вытащил пистолет. Медленно кинул его на пол перед собой. Кусок металла лязгнул о половицы. Замер, как убитый механический зверек.

Беер отшвырнул пистолет ногой вбок, к окну. Он закатился под этажерку.

Взглядом Беер схватил корешки потрепанных книг на колченогой этажерке, золотое тиснение: «Брокгаузъ и Ефронъ», «Поваренная книга Елены Молоховецъ»… Штильмарк, «Наследник из Калькутты»… Камиль Фламмарион, «ВСЪЛЕННАЯ»…

Старые книги. Канувшее время. Ушедшая жизнь.

— Мы тоже с тобой когда-нибудь сдохнем, Беер, — услышал он, как бы издали, спокойный голос Кима. — Не забывай об этом. Сдалось мне убивать тебя. Ты же всегда был сильнее и умнее меня. Ты же был мой хозяин. Тебе приятно это слышать? Тогда повторю еще раз. Ты умнее и сильнее меня. Я тебе в подметки не гожусь.

— Не ври, ты думаешь совсем не так! — Лицо Беера перекосилось. Дуло «беретты» глядело в лицо Киму. — Ты думаешь наоборот! Ты думаешь: прыгай, сволочь, а я тебя все равно перехитрю! Но ты голый, как червь… Ты ничего не сможешь! Слушай! Слушай, какой я спектакль тут придумал!

— Да?

«Беретта» глядела пустым черным глазом.

— Завтра они прилетают из Аргентины! Они, ну ты понял!

— Понял.

— Мы с тобой вдвоем будем на их концерте!

— Согласен.

— Не издевайся! И после концерта ты… да, ты, именно ты!.. пойдешь за кулисы, подойдешь к ней и скажешь ей, прикажешь ей: он ждет, Беер ждет, там, у выхода, иди к нему, иди с ним! Угрозишь ей! Сломаешь ее! Ты! Именно ты! — Он брызгал слюной. — А если она не пойдет, откажется, повернется к тебе спиной, тогда ты…

— Тогда я прикончу ее, так я понял?

«Беретта» плясала в руке Беера бешеное болеро.

— Ты всегда был понятливый, мой киллер!

— А Иван? Куда мы денем с тобой Ивана? — Он старался изо всех сил, чтобы голос звучал все так же спокойно. — Куда мы денем Ивана, я тебя спрашиваю?

— Ивана?

— Да, моего сына.

— Пошел к черту твой Иван!

— К черту его должен и я послать, так?

Дуло «беретты» уперлось в грудь Кима. Рука Беера отчаянно, позорно тряслась.

— Пошли к черту вы оба!

— Тебе дать выпить, Аркадий? Тут есть. В шкафу. Калгановая настойка. Еще на дне графина осталось. Коньяк я весь стрескал, извини.

— Ты будешь делать то, что я сказал?!

— Ты так любишь эту женщину, Аркадий?

— Я ненавижу ее!

— Я тоже.

Молчание повисло паутиной, висело, качалось из стороны в сторону. Дуло «беретты» опустилось изумленно.

— Иди ты!..

— Я сделаю, что ты просишь… хозяин.

Ким едва заметно улыбнулся.

— Владеешь собой! Хвалю!

— Может, завидуешь?

— Еще слово — и я разнесу тебе башку!

— Не плюйся. Слюна летит. — Ким отряхнул рубаху. — Во сколько завтра начало шоу в Лужниках?

— В шесть вечера!

— Если ты спасуешь, мой киллер, не бойся. У тебя есть дублер. Я теперь так, старик, без дублеров не работаю. Без страховки, ха-ха.

— Кто мой дублер? — Он побледнел.

— Ее продюсер, кто же еще! Ха-ха-ха-ха!

Он побледнел еще больше.