Аргентовские

— Спросите Кузьму, как он в «собачьем» ящике ехал. Сидим в купе, — давясь от смеха, продолжал Костя, — нас, что сельдей в бочке! Трое солдат. Двое, видно, из буржуев. Какой-то инженер. Остальные — шваль, вроде нас. И вдруг — патруль. Слышим в конце вагона: «Проверка документов!» Бежать? Так дверь тамбура на замке. Жалобно так объявляем: «Братцы, мы — зайцы. Билетов достать не могли. На похороны мамани поспешаем. Спрячьте, ради Христа, а то высадят и бедную маманю без нас захоронят…» Инженер заерепенился было, но солдаты, хоть и колчаковцы, а сердобольные попались, прикрикнули: «Выбросим из вагона, ежели что…» Меня в разное тряпье закутали и на верхнюю полку, а Кузьму в «собачий» ящик запихнули. Патрульные проверили документы. И, то ли Кузьма заворочался от холода, то ли еще почему, начинают крышку ящика поднимать. А солдат-попутчик испуганно так шепчет: «Осторожно, господин фельдфебель, злющая собака там… Не дай бог вырвется, каналья!..» Кузьма оттуда: «Р…р…ав!»

— Не ври! — возмутился Кузьма.

Костя, не обращая внимания, продолжал:

— Они захлопнули крышку и боком, боком…

Двое суток отсыпались Кузьма и Костя в квартире Авдеевых. На третий день, вечером, снова пришла Наташа. Девушка была одета почти изысканно — в темно-синем пальто с кроличьим воротником. Такая же муфта. На голове — серая пуховая шаль.

— Гляди-ка ты, вырядилась, — удивленно заметил Костя, — будто на гулянье…

— И верно, на гулянье, — улыбнулась Наташа. — Знакомые на именины приглашают. Собирайтесь.

Н. В. Аргентовская, активный участник подпольной организации большевиков, замучена в Курганской тюрьме в августе 1919 г.

В конце Троицкого переулка, на берегу озерка Башняк, у полотна железной дороги стоял приземистый пятистенник. Опытный глаз сразу бы определил, что его хозяин железнодорожник. Высокий забор сколочен из крашеной вагонетки. Вместо столбов в болотистую землю вкопаны промасленные шпалы. Рядом, увязшие по ось в воде, чугунные скаты вагонных колес. Как они здесь очутились, не помнил и сам хозяин дома, стрелочник станции Курган Варфоломей Алексеевич Репнин. Это был широкий в кости, крепкий старик. Его большие серые глаза блестели не по годам живо. Рыжая окладистая борода как бы высвечивала лицо Варфоломея Алексеевича, отчего оно казалось приветливым и добродушным.

Под стать и жена, Ульяна Михайловна. Веселая и хлопотливая. «Ужо Михайловна, — говаривали соседки, — мертвому не даст соскучиться».

Хозяин помог пришедшим раздеться, проводил в горницу. За длинным столом, накрытым цветной скатертью, — человек десять. Почти все — молодые… Ульяна Михайловна усадила Костю между Наташей и Оней Пузиковой. Кузьма с гармошкой расположился у торца стола.

— Седня именины у моего старика. Не побрезгуйте, люди добрые, — с поклоном обратилась хозяйка к собравшимся.

Кто-то спросил:

— Сколько же дней ангела у него, Михайловна? Ежели не запамятовал, третий раз нынче справляем.

— О том господь ведает.

Хозяин огладил пышную бороду, подровнял усы, кашлянул в кулак.

— Товарищи! Сегодня здесь с нами смелые бойцы с бандами и контрреволюцией, бывшие политзаключенные Омского лагеря смерти — Константин Аргентовский и Кузьма Авдеев. Им потрафило вырваться из рук колчаковских палачей… Мы верим: ни пытки, ни издевательства не сломили их стремления бороться за Советскую власть. Наша подпольная большевистская организация много крови попортила супостатам. Константина и Кузьму мы, конечно, примем к себе. Люди проверенные. Но пускай поклянутся светлой памятью своих товарищей, отцов и братьев, замученных колчаковскими ублюдками, что до последней капли крови станут бить проклятого врага, если случится попасть к нему в лапы, ни под какими муками и пытками не выдадут товарищей.

Кузьма и Костя встали.

— Клянемся!

— Верим, — улыбнулся в усы Варфоломей Алексеевич. — А теперь — дело. Тут собрались не все члены нашей организации, а только старшие групп. О чем расскажу — передать по цепочке. Откуда узнали — помалкивать. — Репнин обвел всех пристальным взглядом. — Недавно из Москвы вернулся наш посланец, матрос Василий Кононов. Из центра привез немного денег и пишущую машинку. Это то, что нам особенно нужно. Оружие закупим у спекулянтов. Гаркуненко поднаторел возиться с ними, ему и деньги в руки. А машинку поручим Наталье Аргентовской, Николаю Морицу и Кузьме Авдееву. Будут печатать и расклеивать прокламации. Но сочинять их надо так, чтобы за душу хватало. И еще: на днях Георгий[7] весточку прислал: Красная Армия громит врага по всему фронту. Колчак драпака дает. А чтобы адмирал еще быстрее пятки смазывал, нам предписывается мешать переброске на фронт войск и вооружения.

Расходились далеко за полночь. Осторожный Репнин с каждым обсудил, как избежать встречи с патрулями.

ПОДПОЛЬЕ ДЕЙСТВУЕТ

…Вечер. Морозно и тихо… По Водопроводной улице шагает парочка влюбленных. У паренька через плечо тальянка. Далеко разносится ее серебряный голос. Девушка поет озорные частушки.