Аргонавт

– Сэр! – вскрикнул у него за спиной вернувшийся стюард. – Говорю вам, мы тонем!

Стряхнув некое оцепенение, Бестужев направился в каюту Луизы, ворвался туда, как бомба, принялся распутывать узлы, напоследок вынул кляп изо рта. Луиза – ее лицо было покрыто полосками от засохших злых слез – немедленно спрыгнула с постели и, уставясь на него ненавидяще, выпалила:

– Что тут, черт возьми, происходит? Где Штепанек?

– Поздно, – сказал Бестужев. – Они нас опередили, и меня, и вас. Штепанек мертв, как и его телохранитель. Бумаги пропали. А главное, корабль тонет…

– Что вы несете? «Титаник» непотопляем!

– Боюсь, все обстоит очень серьезно. Судя по тому, что я наблюдал…

– Да бросьте вы ваши бредни! С дороги!

Она попыталась проскочить мимо Бестужева, но он бесцеремонно сгреб девушку в охапку и потащил прочь из каюты.

Глава пятая Черная вода

Все те же невыносимо яркие и крупные звезды сияли на небосклоне, но любоваться ими уже не было ни малейшего желания.

Бестужев стоял у перил – все в том же смокинге, но, вот чудо, совершенно не чувствовал холода, пребывая в каком-то странном состоянии, когда обычные житейские неудобства вроде холода или жары человеку решительно безразличны. Поблизости от него на шлюпочной палубе стояла, изредка перекидываясь пустыми фразами, кучка пассажиров первого класса – все наперечет уже известные ему как миллионеры, денежные мешки. Только мистер Астор, недавно расставшийся с юной женой, стоял на особицу, как и Бестужев, глядя в темную гладь океана.

Капитан Смит, расхаживавший здесь же, время от времени, перегнувшись через перила, кричал в мегафон:

– Шлюпкам держаться неподалеку от судна! Неподалеку от судна! Придется подобрать еще…

Он замолчал, с чертыханием швырнул мегафон себе под ноги и сказал, обращаясь то ли к Бестужеву, то ли просто в никуда:

– Бесполезно, черт возьми, они отходят, все до одной…

Веселая мелодия новомодного регтайма в диком несоответствии с моментом разносилась над палубой – совсем неподалеку, у входа на парадную лестницу, стояли музыканты, восемь человек в спасательных жилетах, они играли не менее двух часов. Корабль по-прежнему был залит ярким светом. И он уже ощутимо быстрее, чем прежде, погружался в черную воду…

Бестужев уже знал, что все кончено. Кавальканти оказался прав – шлюпок решительно недоставало. Их попросту больше не осталось – хотя множество пассажиров первого класса стояли на палубе, а те, из третьего, так и остались внизу, в своих помещениях. Бестужев услышал об этом краем уха…

Палубу под ногами явственно перекосило – нос погружался все глубже, корма задиралась вверх. Только что объявившиеся на шлюпочной палубе механики доложили капитану, что котельную вот-вот затопит. После чего группа пассажиров направилась в курительный салон, громко заявляя, что намерена провести оставшееся время с некоторой пользой – за карточным столом. Кто-то позвал и Бестужева, но он отказался.

Луизу он давным-давно посадил в одну из шлюпок – точнее говоря, форменным образом запихнул. За нее, по крайней мере, беспокоиться не приходилось. Он даже вернулся и выпустил Лоренса, кратко обрисовав тому положение дел.

Самому ему теперь некуда было спешить, а сделать все равно ничего нельзя. Он ощущал под рубашкой жесткий гуттаперчевый пояс с чертежами и брильянтами – но кому это теперь было нужно? Ротмистр Бестужев с присущей ему хваткой выполнил задание, ну, по крайней мере, наполовину – однако вмешались силы, которым никакие человеческие усилия противостоять не могли…

Забавно, страха не было. Он слишком часто сталкивался со смертью, чтобы пугаться. Одна тоскливая безнадежность и мысли о том, что это неправильно, что так не должно быть, что он ничем не заслужил такого оборота дел – но, должно быть, Господу все-таки виднее… На полях Маньчжурии уцелел, в смертельно опасных танцах с террористами выжил, и вот теперь оказался в ситуации, когда от собственных усилий ничегошеньки не зависит. Злая ирония судьбы, весьма…

Как он ни размышлял, оставался только один выход – прыгать в ледяную воду и попытаться доплыть до одной из невидимых во мраке шлюпок. Но вот на это как раз у Бестужева и не хватало решимости, плавал он скверно, на спасательный жилет надежды как-то не было, слишком несерьезной представлялась эта штука, а шлюпки, как явствовало из слов капитана, удаляются все дальше от тонущего гиганта, движимые собственным интересом – говорят, когда судно тонет, возникает огромная воронка, в которую может затянуть и шлюпки, и пловцов…

Он опустился на скамью, достал браунинг, покачал на ладони. Если ему и было страшно, то только от мысли, как это будет происходить – черная ледяная вода захлестывает, смыкается над головой, заливает рот… Может…

И тут же решительно убрал пистолет в карман. Господь против самоубийства, и человек верующий, пусть и нерадивый, обязан это помнить…