Аргонавты

Не буду больше заставлять тебя идти со мной во дворец, только прими свой прежний вид. Дай мне еще один раз взглянуть на тебя, божество, и я удалюсь.

Не успел он произнести это, как прекрасная дева приняла свой прежний образ и показалась ему еще желанней прежнего. Еще труднее стало ему вырвать из своего сердца любовь к ней. Щедро наградил тогда повелитель старика Кореса за то, что тот доставил ему небывалую радость увидеть само совершенство в образе Скиллы.

А отец девушки устроил роскошный пир для сотни подданных, сопровождавших Паламеда на охоту.

А царь собрался в обратный путь с таким чувством, будто, расставаясь с красавицей, оставляет с ней свою тоскующую, подобно пойманной птице, душу. Сев в колесницу, он сложил для Скиллы такую песню:

Миг расставания настал,
Но в нерешимости я медлю
И чувствую, что помыслы мои
Уж более мне непокорны
Как и ты, любимая моя!

А она послала ему ответ:

Под бедною сельскою кровлей,

Поросшей дикой травой
Прошли мои ранние годы.
Не манит сердце меня
В высокий царский чертог.

Когда Паламед прочел эти строки, ему еще тяжелее стало покинуть возлюбленную. Сердце звало его остаться, но не мог он провести в тех местах всю ночь до рассвета и поневоле вынужден был вернуться в свой дворец. С той поры все приближенные к царю женщины лишились в его глазах своей былой прелести. «Все ничто по сравнению с ней»,- думал Паламед. Даже самые красивые из них теперь представлялись ему дурнушками, и на людей-то не похожими. Только одна Скилла безраздельно властвовала в его сердце!

Так он жил одиноко, мучительно мечтая о ней, позабыв о других женщинах, и с утра до ночи сочинял любовные послания.

И она тоже, хотя внешне противилась его воле, писала ему ответные письма, полные неподдельного искреннего чувства.

Наблюдая, как сменяют друг друга времена года, Паламед сочинял своей избраннице прекрасные стихи о травах, деревьях, ветре и солнце и посылал их Скилле. Девушка, не сдерживая восхищения творениями царя, стремилась ответить ему как можно приветливее, как можно любезнее. Так утешали друг друга долгих три года.

И вот с наступлением весны люди начали замечать, что каждый раз, когда полная луна взойдет на небе, Скилла становится такой задумчивой и грустной, какой ее еще никогда не видели. Слуги пробовали вначале ее остеречь: «Не следует, милая, долго глядеть на лунный лик, не к добру это!» Девушка делала вид, что внимает советам, но едва она оставалась одна, как снова принималась, как завороженная, глядеть на луну, роняя горькие слезы и что-то неслышно нашептывая.

И вот однажды вышла Скилла на веранду и, по своему обыкновению, печально о чем-то задумалась, подняв глаза к сияющей невозмутимым, холодным светом луне. Домашние и говорят тогда старику Коресу:

- Случалось, дочка и раньше грустила, любуясь на луну, но все не так, как теперь. Неспроста это! Что-нибудь да есть у нее на сердце, уж слишком глубоко она тоскует и задумывается. Надо бы узнать причину.

Стал добрый отец спрашивать Скиллу:

Скажи мне, сокровище мое, что у тебя на сердце? Почему ты так печально глядишь на луну? О чем молишь равнодушное к нашим земным заботам светило ночи? В твои годы тебе только бы жизни радоваться!

Ни о чем я не грущу! - отвечала красавица.- Но когда я гляжу на луну, сама не знаю отчего, наш земной мир кажется мне таким темным, непонятным, таким унылым.

Старик, было, успокоился. Но немного спустя вошел он в покои Скиллы и увидел, что она сидит, печально опустив голову и задумавшись. Старик встревожился не на шутку:

Дорогая дочь, божество мое, о чем ты опять задумалась? Почему грустна? Что заботит твое сердце?

Ни о чем особом я не думаю,-- отозвалась девушка.- Просто любуюсь на луну, она такая величественная, непреклонная!

Не гляди на луну, умоляю тебя! Каждый раз, когда ты смотришь на нее, у тебя такая невыразимая печаль на лице!

А как мне на нее не глядеть? - вздохнула Скилла.

И каждый раз, в светлые ночи, она выходила на веранду и неотрывно смотрела на луну долгим томным взором. Только в темные ночи девушка была по-прежнему беззаботна. Но лишь вечерняя луна появлялась на мглистом небе, как она принималась вздыхать и грусть затуманивала ее лицо. Слуги начинали шептаться между собой:

Смотрите, опять потускнела наша красавица!

Не только чужие люди, но даже ее родители не могли

понять, в чем дело. Однажды, в один из таких поздних вечеров, вышла Скилла на веранду и, увидев полновесную, как спелое яблоко, луну, залилась слезами так, как никогда еще до этого не плакала. Рыдая, девушка вздрагивала всем телом и тихо стонала. Старик и старуха в испуге суетились возле нее и, то и дело, спрашивали:

Что с тобой, родная? Что случилось, золотая?

Долго не отвечала родителям девушка. Наконец, на

миг прервав рыдания, она ответила: