Аргонавты 98-го года. Скиталец

Одно мгновение — и выстрел прозвучал. Я увидел, как оружие вывалилось из рук Мошера и связка билетов упала на землю. Человек из Миннесоты быстро поднял ее и помчался предупредить своих. Миннесотцы достали свои винчестеры и стрельба началась. Игроки покинули свой лагерь, укрылись за валунами, покрывавшими склоны ущелья, и открыли стрельбу по своим противникам. Началось правильное сражение, продолжавшееся до наступления ночи. Насколько я знаю, при этом произошел только один несчастный случай. Один швед, находившийся на расстоянии полумили впереди на дороге, был ранен осколком пули в щеку. Он пожаловался старосте. Этот достойный человек, сидя верхом на своей лошади, посмотрел на него минуту и энергично сплюнул. «Ничего не могу поделать, Оле. Вот что я скажу вам: в следующий раз, когда пули будут летать в этой части страны, не ходите по дороге, распустив ваши пышные усы. Вот что!»

В эту ночь я спросил Джима: «Как вы это сделали?» Он засмеялся и показал мне в кармане пальто дыру, прожженную пулей.

— Вот видишь, я прошел сам через все это, и я знал, что должно произойти и приготовился.

— Хорошо, что вы не ранили его тяжелей.

— Подожди еще, сынок, подожди еще. Мне что-то очень знаком этот Джек Мошер. Он удивительно напоминает некоего Сема Мозли, которым я очень интересуюсь. Я как раз написал письмо в ту сторону, чтобы разузнать. И если это он, тогда я спасен.

— А кто был Сем Мозли, Джим?

— Сем Мозли? Сем Мозли — был вонючий хорек, который разрушил мой дом и украл у меня жену. Будь он проклят!

ГЛАВА VI

День за днем мы истощали в конец наши силы в пути и спускающаяся ночь находила нас совершенно обессиленными. Блаженный Джим проявлял неистощимую изобретательность и ловкость. Блудный Сын напоминал динамо неограниченной энергии. Но особенно отличался своей поразительной неутомимой доблестью Банка Варенья. Не знаю, из чувства ли благодарности или из желания заглушить гложущую тоску, но только он наполнял весь день безжалостными усилиями. Любопытный человек был Банка Варенья по имени Бриан Венлес, мировой бродяга, отверженец семи британских морей. Если бы его история была записана, это был бы человеческий документ, полный захватывающего интереса. Он, должно быть, был когда-то прекрасным малым и даже теперь, опустившись физически и нравственно, казался джентльменом среди этой толпы, благодаря своей неутомимой отваге и надменному нраву. У него слово всегда сопровождалось ударом, и бой длился до печального конца. Он держался особняком, надменно и вызывающе, и всегда искал ссоры. Мрачный и молчаливый с людьми, Банка Варенья выказывал нежную привязанность к животным. Он с самого начала стал заботиться о нашем быке; но особенно сильна была в нем любовь к лошадям, так что в пути, где царила жестокость, он постоянно находился под угрозой ссоры.

— Это большой человек, — сказал мне Блудный Сын, — боец с головы до пят. Только одного он не может побороть — старину Виски. Но в пути каждый был борцом. Нужно было сражаться или погибнуть, ибо путь не терпел малодушных. Хороший или дурной мужчина должен был быть мужчиной в основном смысле этого слова: властным, свирепым и выносливым. Путь был неумолим. С первого шага он взывал к сильным и отбрасывал слабых. Я видел, как на пароходе эти люди питали свое тщеславие глупыми фантазиями и предавались разгулу, воспламененные пылкими надеждами. Мне предстояло увидеть их покоренными, усмиренными, подавленными, чующими каждый по своему угрозу и враждебность пути.

Мне предстояло увидеть, как слабые зашатаются и упадут на краю дороги. Мне предстояло увидеть, как малодушные упадут духом и повернут назад. Но мне предстояло увидеть и то, как сильные и храбрые сделаются свирепыми и необузданными в этой отчаянной борьбе и, стянув свои пояса, решительно пойдут вперед навстречу жестокому концу. Так избирал путь свои жертвы. И так это произошло, из страсти, отчаяния и поражения создался дух Пути.

Дух Золотого Пути. Как мне описать его? Он опирался на тот основной инстинкт самосохранения, который залегает у нас под тонким слоем человечности. Он воплощал мятеж и безначалие. Он был безжалостен, надменен и груб. Это был человек каменного века в современной оболочке, потрясающий своим неистовством, в беспрестанной борьбе с силами природы.