Аргонавты вселенной

Здесь-то, за миской супа, смирный и словоохотливый контрабандист растолковал нам где и как переправляться через границу… Он посоветовал нам доехать поездом до немецкой деревушки «Klein-Rossel». «Klein-Rossel» крошечной речушкой отделяется от французской деревушки «Grosse Rossel»… Из «Гросс-Росселя» в «Клейн-Россель» бабы через мостик преспокойно ходят на базар, но на мостике все же поставлен французский пограничный пост, следящий за тем, чтобы не переносили контрабанду и не переходили границу посторонние, не местные жители… Когда мы шли через мостик, пограничник подозрительно посмотрел на нас. Тогда мы демонстративно остановились посреди мостика, Ярославский вытащил из кармана бутылку вина, взятую на дорогу (при этом мы «с понтом» качнулись будто пьяные), — дал мне отпить прямо из горлышка, — хлебнул сам, — мы обнялись и чмокнулись, — постовой засмеялся, — мы благополучно очутились во Франции… Из «Гросс-Росселя» на трамвае, пробегающем прямо между зелени пастбищ и возделанных полей (невиданный в России сельский трамвай!) доехали мы до железнодорожной станции — Форбах — официальной французской пограничной станции. Там мы, из предострожности, не сели на поезд, а пешком отправились за 5 километров до следующей французской станции — «Кохерен»… Шли днем, среди «культурной» европейской природы, — не переход границы, а очаровательная, идиллистическая прогулка на «лоно природы» в стиле Карамзина!… В Кохерене мы сели на поезд и прямым путем доехали до Парижа, но Париж («русский» Париж) нас уже знал. Когда мы были в Берлине, «Последние Новости», «Дни», «Возрождение» — писали о наших берлинских похождениях и перепечатали из «Руля» открытые письма Александра Ярославского.

Но Ярославский твердо решил не иметь больше дела с эмигрантской печатью. Когда А. Ф. Керенский, которому Ярославский давал почитать рукопись повести «Бродячий лектор», возвращая ее, сказал: — «Зачем же вы ее берете? — Мы бы с завтрашнего дня начали ее печатать в наших “Днях”… Вот Минор[11] тоже находит, что она подходит…» — Ярославский однако решил: — «Чем печатать в “Днях” — лучше совсем не печатать». Ближе сошелся Ярославский в Париже с анархистами, в частности с тов. тов. Бергманом и Волиным (Эйхенбаумом)[12]. Последний — интереснейшая и симпатичнейшая фигура — в эпоху Гражданской — ближайший сподвижник Махно и, так сказать, — теоретик «махновщины»…

Пока Ярославский тосковал по Советской родине, я, лично, спешила изучать жизнь Парижа (а когда были мы в Берлине, то — Берлина), причем главным образом определенную сторону этой жизни: — ночлежные дома, кабаки, преступный мир, проституцию… (Недаром Ярославский еще в России говорил мне: — «Стоит мне на минуточку оставить тебя одну посидеть где-нибудь в скверике, и я могу быть уверен, что вернувшись, застану тебя в обществе проституток или карманников!..»)

Есть в Париже улица — «Рю де Соль»… «Рю де Соль» знает не каждый истый Парижанин. Но бродяги ее знают. Она, между прочим, расположена в довольно буржуазном районе… Среди буржуазных улиц затерялась одна не столь буржуазная, совсем коротенькая и кривая, как курильная трубочка старого кабатчика… Когда входишь на «Рю де Соль», все дома ее сразу же видны на перечет… На одном из них, узеньком, втиснутом меж двумя другими, у входа отвисает чуть жалобно, выцветший красный флаг…

В подъезде, на ступеньках и возле этого дома толпятся бродяги: — мужчины, женщины, с ними — дети… Их всех собрал сюда под красным флагом не Коминтерн, не Ленин, не Мопр[13], — нет, — барон Ротшильд. И вообще красный флаг, в данном случае играет роль не знамени, а отличительного признака: — в этом доме помещается еврейская ночлежка, содержащаяся на средства Парижской еврейской буржуазии, главным образом — Ротшильда…

Ночевать мне там не случалось, но я проводила там целые дни, приходя под предлогом «обедать»… Там я беседовала с ночлежниками и изучала быт… В ночлежке этой в течение двух месяцев каждый — все равно Парижанин или даже совсем иностранец — получает совершенно безплатно ночлег, чай с хлебом, обед и ужин. Кормят почти досыта и, во всяком случае обед много питательнее и сытнее чем в советских УСЛОН’ах и исправдомах… Ночлежка на «Рю де Соль» — еврейская ночлежка, но по тому же образцу в Париже имеются Лютеранская и Католическая ночлежка… Если вспомнить, что в Советской России ночлежные дома платные, еда в них тем более за деньги, если подумать о том, что «Ермаковку»[14] совсем ликвидировали, невольно приходит на ум, что даже буржуазная благотворительность совсем не так безполезна и во всяком случае во всей своей смешной сантиментальности стоит все же выше черствой «социалистической» опеки большевиков! — Барон Ротшильд — вашу руку! — я вас не знаю, но право же вы порядочнее лицемерной сволочи из Моссовета! — вы гораздо порядочнее!