Argumentum ad hominem

Наверное, у кого-то из апологетов просто-напросто взыграла банальная ревность. Не поделил перспективного актора с песенницей. И видимо, это было настолько личное, что вместо поисков нового объекта влияния решил отомстить. А потом как-то само собой выяснилось, что обиженных жизнью на свете немало, потихоньку поехало-пошло, и по всей Европе запылали костры. На очень долгое время. Время пряток и кошек-мышек, существенно сокративших популяцию. Да и потом нам по большей части дозволялось использовать свой дар разве что в качестве сестер милосердия. Ну или муз. Иногда. С обязательной платой дани осведомленным лицам.

Только пришествие капитализма поменяло ситуацию, и то не сразу. Но едва принцип «у нас товар – у вас купец» уверенно встал во главе мирового устройства, песенницам тоже нашлось местечко в этом мире.

Конечно, с последствиями и ограничениями. И с умопомрачительно занудной бюрократией, в лапы которой меня бросила чья-то не особенно добрая воля.

– Личное знакомство условиями контракта не предусматривалось. В моем распоряжении была только краткая беседа с заказчицей и несколько минут дистанционного наблюдения.

– Которых оказалось недостаточно, чтобы сделать соответствующие выводы.

Да прямо! Хорошему спецу и взгляда может хватить, чтобы… Ах, простите, это мне любезно подсказывают вариант отступления.

– Ну почему же? Выводы я сделала.

– Тогда…

– Я могла повернуться и уйти.

– Но поступили совершенно иначе.

Потому что дура. Потому что не хотела подводить тех, кто оказал мне доверие. Потому что была уверена, что справлюсь. Да и справилась, в общем-то.

– Я была осторожна.

– Как оказалось, не в полной мере.

Нет, я…

Наверное, эта мысль постучалась мне в голову только потому, что мистер Рейнолдс отвел свой взгляд от моего. Всего на какие-то секунды, но этого хватило, чтобы фокус внимания сместился с визуала на аудиал.

Не в полной мере. Именно. Но речь тут вовсе не о моей самоуверенности. Вообще ни о чем «моем».

Агнесс. Насколько знаю, по силам и опыту мы с ней практически равны, и приснопамятная дуэль должна была свестись в ничью, ко всеобщему и полному удовлетворению. Просто обязана. А учитывая, что я, действительно, осторожничала, то при прочих равных легко могла и проиграть, но…

Она разделила песню на двоих. Сучка. И достаточно было пары тонов, чтобы снести равновесие, а вместе с ним и носатую башку нафиг. Теперь проигрыш понятен. Арбитр ведь не зафиксировала превышения лимитов, верно? Так их никто и не превышал, а всего лишь перераспределил.

Зачем? Без разницы. Теперь уж точно. Община помахала мне ручкой ещё вчера, почти сразу же после получения извещения. Конечно с реверансами. Конечно с обещаниями вечной дружбы и доброй памяти. И если результат работы коллегии окажется приемлемым…

Тьфу. Каким бы он ни оказался, ноги моей больше не будет на этом пороге. Зато если все сложится удачно, выберу место, куда податься, так, чтобы оставить о себе память по-настоящему. У всех причастных.

– Мисс Дью?

Они будут рыдать. И биться в конвульсиях. И…

– Мисс Дью!

А пока моей жертвой стали подлокотники кресла. Нет, я не затачиваю ногти специально, они сами так растут. Подсознательно.

– Прошу прощения.

– Я готов принимать вас в любое время. При условии, что вы…

Успокоюсь? Да я холодна, как лед. Как жидкий азот в термосе, название которого так удивительно созвучно моему имени. Но выплеснуться не прочь. В любую минуту.

– Я постараюсь.

Мистер Рейнолдс поморщился, косясь на поцарапанную кожу обивки.

– Коллегия примет к сведению ваши слова.

– Да уж пожалуйста, не стесняйтесь.

– Желаете сообщить что-либо ещё?

Что устала ходить по ковру, под которым возятся невидимые, но явно злобные и алчные твари. Что ненавижу тратить время на церемонии, которыми всегда прикрывают бездействие. Что меня мутит от правил, придуманных бесталанными идиотами. Но здесь и сейчас любое моё слово станет мячиком, брошенным в стену.

– Пожалуй, на сегодня достаточно.

Кажется, он вздохнул с облегчением.

– Позвольте напомнить, мисс Дью, что в связи с приостановлением вашего основного трудового договора вам надлежит в течение ближайшего месяца засвидетельствовать свое почтение Регистрационной палате.

Встать на учет, то бишь. Знаю. А раз «в течение месяца», значит, учет этот может продлиться, сколько угодно. Хоть до второго пришествия.

– Всенепременно.

– Доброго дня, мисс Дью.

– И вам не хворать.

* * *

Ещё в конце прошлого века государственные службы норовили расползтись по городу в самых нелепых направлениях, и обеспечение конституционных прав гражданина могло занимать недели, месяцы и даже годы рабочего времени, большая часть которого тратилась на хождение от одной инстанции до другой, причем в самом простом смысле – ногами. Общественный транспорт, конечно, немного помогал, но не поедешь же на такси по коридорам власти?