Ари

Она прикусила нижнюю губу, но вовсе не соблазнительно, а словно пытаясь спрятать её от меня, только вот на меня это произвело совершенно обратный эффект. Мне захотелось коснуться их, почувствовать их мягкость, освободить из плена и позволить вновь налиться кровью.

И я даже не пьян. Эта девушка, объект, Тея… она меня опьяняет.

Вот чёрт.

– Трей не хочет, чтобы ты возвращалась в Филадельфию – произнёс я, совершенно не ожидая того, что голос прозвучит настолько хрипло. И хорошо, что мой наушник выключен, иначе комментарий от Тима последовал бы незамедлительно.

– Я знаю, – едва слышно отозвалась Тея. Её щеки пылали, губки вновь вернкли свою полноту, а в глазах цвета серебра, лёд таял всё больше. – Я… я поговорю с ним.

– Тебя он не послушает.

– А тебя значит послушает?

– Да. Когда я скажу ему правду.

Тея напряглась. Тоненькая морщинка появилась между её бровями, а взгляд внезапно обострился. Моя рука уже рефлекторно при виде её перепуганного личика коснулась щеки, и Тея невольно вздрогнула. Она всегда вздрагивает.

Я на секунду прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на разговоре, а не на своих желаниях. Но руку не убирал – продолжал совершать то, о чём точно пожалею.

– Тея… Трей пытается тебя защитить, просто потому что не хочет лишиться ещё одной дочери. Он ошибочно считает, что рядом с ним ты будешь в безопасности, но это не так… Они – Холты, рядом с тобой будут подвержены риску.

– Но они ведь… ничего не знают? – прошептала Тея. Я видел, как неровно вздымается её грудь – ей с трудом удаётся контролировать дыхание, – как горят её щёки и суетятся зрачки в глазах.

– Нет, – ответил я, поглаживая большим пальцем нежную кожу её лица. – Я ведь не совсем идиот.

– Тогда… – она вздохнула поглубже, точно собираясь с мыслями, – тогда какую правду ты собираешься сказать Трею?

– Правду о том, что со мной ты будешь в большей безопасности, чем здесь с этими людьми. И уж тем более в этом городе. – Хотелось встряхнуть головой, чтобы привести мысли в порядок, хотелось закрыть глаза, отступить, уйти, сбежать, как последний трус, но я не мог, ведь тогда… пришлось бы оторвать взгляд от её лица. А я не хотел этого.

Я хотел большего.

Как давно у меня не было женщины? Сколько дней? Я схожу с ума? Что это за внезапно проснувшееся болезненное желание? И в первую очередь… это относится к самому обычному поцелую. С каких пор я стал фанатом поцелуев? Почему глядя на её губы так сложно держать себя в руках?

– Трей не глуп, – я с трудом вернулся к разговору и к её глазам, – он знает, что если запрёт тебя в этом городе, то тебе конец… Во всех смыслах. Он просто ещё не понял, можно ли доверять мне.

Тея нервно сглотнула, когда моя рука опустилась ей на шею, медленно заскользила назад и направилась к затылку. Пальцы ощутили мягкость её волос, а у меня в голове завыла сирена о том, что я не имею права поступать так с этой девушкой. Если только я не законченный урод!

Но, как бы там ни было, в её глазах я в любом случае таким останусь. Потому что то, что я делаю сейчас – часть моей работы, внедрение в доверие к объекту. И когда Тея об этом узнает… Что всё это – ложь… Объятия – ложь… Забота…

Ложь ли?

Тим должно быть счастлив, наблюдая за нами через установленные в этом доме камеры. Только вот… я совершенно не понимаю, что при этом испытываю. Не понимаю себя.

– Почему он это делает? – сдавленным голосом произнесла Тея, и я невольно усмехнулся.

Снова она говорит вслух. Эта её привычка… как вишенка на торте. Никогда не встречал таких людей прежде. А ещё она никогда не врёт. Просто не говорит, если не хочет.

Тея слегка смутилась и опустила взгляд.

– Никто ведь не смотрит, – добавила она ещё тише и украдкой поглядела на меня. – Никто не видит. Почему ты меня… касаешься?

В ответ я обеими ладонями обхватил её пылающее лицо, и глаза Теи тут же расширились:

– Вот так… так ты всегда делаешь.

– Не делать? – Я знал, что она смутиться, но именно это мне захотелось сказать, чтобы увидеть ответ в глубине её глаз.

– Нет, – решительно отрезала.

Но глаза говорили совсем другое, и я слабо улыбнулся, продолжая держать её хорошенькое личико в своих руках.

– Почему не отпускаешь?

– А почему ты меня не отталкиваешь?

– Жду, когда сам уберёшь руки. – Её ответы были как всегда невозмутимы, что вновь заставило меня улыбаться.

– А если не уберу?

– Тогда зачем спрашивал?

– Но если ты ответила «нет», тогда почему всё ещё позволяешь себя касаться?

Мне нравились подобные безобидные перепалки.

А вот глаза Теи неодобрительно сузились:

– Не веди себя так, будто тебе это нравится.

– Тогда почему я, по-твоему, это делаю? – я не сдержал игривой ухмылки, продолжая поглаживать кожу её лица, медленно опуская ладони к шее.

Дыхание Теи задрожало, а кожа покрылась мурашками и это её реакция на мои безобидные прикосновения вызвала у меня новый прилив чего-то необъяснимого, невообразимого и безудержного! Чего-то, чего никогда не испытывал прежде.

Это ведь… всего лишь прикосновения. Практически невинные. Так каким образом они могут действовать на меня настолько крышесносно?!

Я твёрдо смотрел ей в глаза: