Ариадна обрывает нить

Хочу обратить ваше внимание на тот важный факт, что основная задача аппаратов «Нультон» – создать независимое подпространство, способное экранировать звездолёт от гравитационных полей нашей Вселенной. Как видишь, идея весьма проста. Извини, что на «ты».

– Ничего страшного, дружище, продолжай.

– Тогда вернёмся к звездолёту, который на скорости 150.001 километров в секунду входит в построенный «Нультонами» тоннель длиной 10 тысяч километров, несущийся в космическом пространстве со скоростью 150.000 километров в секунду.

Легко сосчитать, что для прохождения нуль-тоннеля длиной в 10 тысяч километров, звездолёту потребуется 10.000 секунд или около трёх часов, так как его относительная скорость в тоннеле – 1 километр в секунду. За это время тоннель пролетит около 1,5 миллиардов километров, звездолёт же внутри самого тоннеля – всего 10 тысяч километров!

Однако, самое важное, что суммарная скорость звездолёта и нуль-тоннеля превышает скорость света, пусть даже на один километр в секунду. В подобной ситуации, формулы Лоренца ясно указывают на тот факт, что время должно пойти вспять или, по крайней мере, остановиться.

Именно это и происходит. Время на входе и выходе совпадает! Получается, что расстояние в 1,5 миллиарда километров мы преодолели мгновенно! Проходит несколько минут, строится новый нуль-тоннель, после чего, вся процедура скачка сквозь пространство без потерь времени повторяется, и так далее.

Замечу, что, увеличив длину тоннеля, скажем, до 200 тысяч километров за счёт увеличения мощности и числа «Нультонов», мы может совершать мгновенные скачки до 300 миллиардов километров и более, каждый час. Вполне возможно, что и это не предел. Впрочем, это уже чисто технические подробности, которые не столь важны в данный момент.

– Как ты думаешь… Ничего, что на «ты»?

– Нормально.

– Используя ваш чудо-аппарат, можно ли совершить полноценный перелёт в будущее, с посадкой на Землю, а не ограничиваться одними лишь наблюдениями и прослушиваниями в телескопы?

– Понимаешь, Людвиг, вопрос весьма не простой. Дело в том, что гравитационные поля Вселенной при приближении звездолёта к мировой линии Земли, будут чрезвычайно сильно деформировать нуль-тоннели, что, вероятнее всего, приведёт к разрушению уже построенного тоннеля, либо потребует гораздо больше времени и энергии для построения более устойчивого экранированного пространства.

Проще говоря, нам придётся создавать тоннель-матрёшку, составленный из нескольких нуль-тоннелей, вложенных друг в друга. Последствия всем ясны. Времени и энергии на построение одного, более устойчивого тоннеля уходит в несколько раз больше, а его длина сокращается на несколько порядков, как и протяжённость космического скачка.

– Сергей, ты не думал о возможности сознательно искривлять тоннели, чтобы их кривизна могла компенсировать их возможную гравитационную деформацию, тогда может и будущее станет реальностью?

– Людвиг, ты настоящий Моцарт, я хотел сказать – гений! Это отличная идея! Возможности «Нультонов» таковы, что позволяют изменять конфигурацию каждого отдельного тоннеля.

Щербаков как-то странно застыл, внимательно смотря на своего собеседника. Так смотрят следователи и судьи на подсудимого, отчего Людвиг заёрзал на стуле, предвкушая строгий приговор.

– Людвиг…

– Что?

– А ты не хотел бы махнуть с нами в будущее?

– Нет. – Людвиг не удивился вопросу. Его не смутила уверенность Щербакова в том, что полёт в далёкий космос состоится. – Извини, Сергей, не полечу.

– Если не секрет, почему?

– Всё очень просто. Мне и здесь, на Земле, точнее, в Вене не плохо. Ты не обижайся, Серёжа, но мне кажется, что это противоестественно, когда человек стремится покинуть то, что ему дорого, и где ему хорошо.

– Что ты этим хочешь сказать? – завёлся Щербаков.

– Только то, о чём ты сам догадался. Ты полетишь, чёрт знает куда, со своей семьёй…

– Ты о чём? – не понял физик.

– О науке и сыне «Нультошке», а меня ждёт земная, любимая и дорогая для меня женщина, которую я хотел бы сделать счастливой.

– Понял. – Щербаков был удивительно серьёзен. – Ты хочешь сказать, что в далёкий космос могут отправиться только неудачники или те, кому нечего и некого терять на Земле?

– Да, именно так – это исключительно моё мнение. Не спорю, я не герой, но мне не стыдно.

– Возможно, ты прав, Моцарт…

Неожиданно для обоих, к ним подошёл ответственный секретарь, который сообщил о начале работы секции через полчаса.

Ошеломлённые таким неожиданным известием друзья налегли на пирожки и компот. Дружная работа челюстей подтвердила высокий профессионализм местных поваров. Разговоров больше не было – время диктовало свои условия. Один из едоков спешил к трибуне, другой – к трапу самолёта.

Глава 25

Праздник не вечен – Людвиг прошёл через все унижения личного досмотра в аэропорту, а Щербаков – через очередное чистилище научных споров. Впрочем, судьба всегда компенсирует наши испытания, если они преодолены нами с честью.