Ариадна Стим. Механический гений сыска.

– В девятом часу ночи помолился… – Дворник сбился, но затем с трудом продолжил. – За себя, за государыню, за Светланушку благодетельницу… А потом ногу отщелкнул и спать лег. А я сплю, ваше высокоблагородие, крепко, ну есть грех, ну виноват я! Я виноват во всем! Когда проснулся, уже возле ворот палили. А я дурак! Я не вскочил сразу, я одеяло натянул, думал, опять мне штурм наших батарей снится.

Дворник покосился сперва на Ариадну, затем на свою ногу.

– Мне постоянно эти сны снятся. У вас-то, ваше Высокоблагородие, машинка-то как игрушечка милая. А там, когда десант Коалиции высаживался, там с церковь высотой машины были, по форме как будка собачья, да при пушках, с Сатанаила размером каждая…

– Мы чуть отвлеклись. После стрельбы что было?

– Пока понял, что все взаправду, пока вскочил, пока ногу пристегивал, пока сундук отпирал, где винтовка моя лежит, бунтовщиков уж полон двор был. Я только и успел затвор передернуть да крикнуть на них.

– А они что?

– А что они? Ловкие как черти. Один отвлек, а второй винтовку за ствол схватил да и выдернул. А я старый совсем. Я им и сделать ничего не могу. Дали по голове прикладом, я только к утру в себя и пришел. А они Светушку в это время...

На глазах дворника вновь появились слезы.

Подойдя к кухонному столу, я запалил спиртовку и заварил старику ромашкового чая. Снова зазвенела посуда: порывшаяся в шкафах Ариадна плеснула туда хорошо выдержанного оболоцкого свекольного вина.

Пригубив напиток, старик чуть пришел в себя и, отставив чашку, снова был готов отвечать на вопросы. Впрочем, узнали мы немного. Иных слуг Светлана Луччевская в доме не держала, ограничиваясь лишь приходившей прачкой. Гостей доктор принимала, но в целом жила одиноко. Близка же Светлана была мало с кем, за исключением Аиды Череп-Овецкой и Грозова. С ними она работала над созданием витальных бальзамов. Кроме этого, близка она была и с майором медицинской службы Чистяковым-Скоблинским, который, как мне показалось со слов дворника, заходил сюда явно не только по служебным обязанностям и даже имел собственный ключ от черного хода.

Узнав все, мы отправились в дом. Старик было полез за ключами, но затем, грустно вздохнув, пошел на крыльцо, к выбитой, изрубленной тесаками парадной двери.

На первом этаже расположилась лаборатория. Приборы, пробирки, склянки: стеклянный лес, полностью занявший все свободное пространство. Чугунная лестница. Три комнаты на втором этаже, просторные и светлые. Я принялся осматриваться. Большая гостиная с обитыми парчовой тканью стенами. Напротив стола, на самом видном месте, светился золотом мундира портрет Серафима Морокова. Вокруг него, оправленные в дорогие рамы, еще несколько мастерских фабричных гравюр с изображениями графа. И уже вокруг, оттесненные ими, висят множество маленьких, но чудно сделанных акварелей. В основном птицы, очень много летящих в высоком небе птиц. Я подошел ближе – так и есть, подпись Луччевской в углу листов. Я еще раз осмотрел комнату. Вдоль окон много цветов. Ощущение обжитости и того самого житейского уюта, который умеют устраивать только женщины. Уюта, который совсем не сочетался с едва уловимым ржавым запахом крови. Мы прошли дальше. Столовая с розовыми обоями и легкими, почти невесомыми кремовыми занавесками. Белоснежная скатерть. Светло-медовый наборный паркет. Кровь. Очень много крови.

Ариадна, словно почуявшая добычу гончая, мгновенно опустилась возле засохших луж. Затем быстро вышла на застекленную смотровую галерею дома, что нависла прямо над омывающей кручу бастионов рекой. За городом ее все еще сковывал лед, но здесь теплые стоки фабричных труб уже образовали большую, пышущую паром проталину.

– Что думаешь? – спросил я Ариадну.

– То же, что и вы, Виктор. Следы волочения в направлении галереи. Если сбросить тело отсюда, то, учитывая течение, оно быстро окажется подо льдом. Останется лишь смыть кровь с паркета, после чего вместо расследования убийства все начнут лишь розыск пропавшего врача.

– Однако убийца так не сделал. Получается, его отвлекли вломившиеся солдаты?

– Именно. Если преступник был вынужден бежать, бросив тело, которое он тащил к балкону, это означает, что примерное время убийства можно установить… Когда сюда вломились солдаты, Дымид Никанорович? В одиннадцатом часу вечера? Значит, убийство совершилось незадолго до этого. Услышав солдат во дворе, убийца бросает труп и предпочитает скрыться по черной лестнице.

Ариадна на миг прикрыла глаза.

– Предполагаю, и в дом он проник через дверь черного хода, открыв ее ключом. В отличие от двери парадной та не разбита ударами тесаков, а значит, там солдат не было. Пойдемте туда. Что ж... Смотрите, следы крови на ступенях, интересно… Доосмотрим дом.