Ариэль. Другая история русалочки

Затем Ариэль села за туалетный столик и прогнала крабов-парикмахеров. Её несколько раздражала суетливая толкотня, которую те устроили вокруг неё, и их назойливое желание помочь. Она могла самостоятельно убрать со своей головы корону и не собиралась снимать золотую ракушку. Русалка сбросила с себя мантию, которая своей тяжестью давила ей на плечи и придавала девушке более взрослый и величественный вид. Предмет царского гардероба немедленно унесли две макрели, которые его почистят и аккуратно повесят на риф, чтобы тот не измялся и не порос актиниями.

Вытянув губы трубочкой, Ариэль дунула в висевшую у неё на шее золотую ракушку несильно, ведь она не собиралась поднимать тревогу. Из морских недр показался Флаундер, который ожидал, когда царица его позовёт, предоставляя ей возможность побыть наедине с собой.

Плавно изгибая ладонь, она провела ею поперёк своего тела, изображая прилив:

– Пора.

Флаундер согласно кивнул и подплыл к русалке. Вместе они начали свой путь на поверхность.

Они двигались почти синхронно: рыба совершала своим телом волнообразные движения вверх- вниз, русалка работала хвостом практически в том же ритме. Спустя несколько минут Флаундер решился заговорить:

– Совсем как в старые добрые времена, верно?

Повернувшись к своему маленькому другу, Ариэль одарила его улыбкой, что теперь было большой редкостью. Она подумала в точности то же самое.

Когда голова русалки показалась над поверхностью воды, её появление выглядело менее зрелищно, чем в предыдущий раз, но у неё, как и тогда, захватило дух. Чайка была почти на том же самом месте, где они её оставили.

Тут в голову Ариэль пришла мысль, что она не знает жеста, обозначающего слово «чайка».

– Великолепно! – воскликнула птица. – Я очень надеялась, что вы вернётесь.

Русалка заморгала, опешив. «До чего всё-таки она чудная», – пронеслось у неё в голове.

– Ага, вот и мы, – ответ Флаундера прозвучал слегка развязно. – И, кстати, это тайная миссия. Никто не должен знать о том, что Ариэль покидает свои царские владения для решения вопросов на суше... в особенности вопросов, касающихся её отца. В особенности тех, отношение к которым также имеет морская ведьма Урсула.

Джона уставилась на рыбу:

– Царские? Или царицыны?

– Что? – спросил Флаундер раздражённо.

– Русалочьим народом правит царица. Разве не будет правильнее называть владения царицыными?

– Нет, вообще-то... гм, полагаю, что так. Возможно. Это имеет значение?

– Имеет, если ты царица, – заметила птица. Ариэль с трудом сдержала улыбку; она бы рассмеялась, будь у неё голос. – Я полечу вперёд и отыщу прадедушку, – продолжила чайка, безошибочно угадав, что её новые друзья уже начали терять терпение, – так мы сможем подготовиться к диверсии против тех нескольких часовых, которые ещё стоят на берегу. Нам следует условиться о сигнале, чтобы я знала, когда вы будете готовы выйти на сушу.

Флаундер внимательно следил за жестами девушки, которые затем переводил вслух:

– В этот момент флот, в составе которого будет не менее... тридцати семи летучих рыб, покажется над водой и будет перемещаться, держа курс на запад.

– Всё ясно. Буду ждать появления тридцати семи серебристых летающих рыб, которых очень трудно поймать и которые отличаются изрядной костистостью, но при этом (ах!) превосходным вкусом, направляющихся в сторону заката.

– Как это звучит на языке чаек? – спросил Флаундер, переводя жесты Ариэль, охваченной любопытством.

Птица издала громкий крик.

Он ничем не отличался от обычного крика, который могла бы издать любая чайка.

Затем Джона взмыла вверх, не задавая новых вопросов и не издавая других звуков.

Ариэль тряхнула головой, и они вместе с Флаундером нырнули обратно под воду. Друзья держались очень близко к поверхности, плывя прямо под ней и почти что её касаясь.

Девушка могла чувствовать, как они приближаются к земле: ощущать изменение воды на вкус, улавливать изменения температуры течений кожей, – но ей также не составляло труда время от времени поглядывать на берег и держать ухо востро, чтобы внезапное появление лодок не застало её врасплох. Удары вёсел можно услышать за несколько километров. Отец рассказывал легенды об облачённых в кольчугу мореплавателях былых времён, чьи триремы имели три ряда вёсел, с помощью которых они бороздили океанские просторы. Отец говорил, что их удары были отчётливо слышны даже на дне Атлантики. Будь они чуть громче, обрывали бы песни полурыб-полузверей – дельфинов и китов, использовавших голоса для ориентации в водном пространстве.

Ещё до того, как отец наложил запрет на посещения русалочьим народом суши, встреча лодки с русалкой уже считалась большой редкостью. Если капитан был человеком старой закалки, он либо осторожно брал в сторону от морской девы, либо делал ей подношение: плод земного дерева. Яблоки и виноград русалочьим народом ценились дороже любых драгоценностей. Русалка, в свою очередь, могла одарить его плодами океана – самоцветами или золотым гребнем, украшавшим её волосы.