Ариэль. Другая история русалочки

Ариэль молчала, поражённая словами своей собеседницы. Вероятно, они с этой пожилой женщиной были маленькими детьми примерно в одно время. И торговка яблоками умрёт, счастливая или нет, за многие сотни лет до того, как морская царица будет вынуждена начать задумываться о том, что она и сама смертна.

Русалка положила свои руки на ладони женщины и сжала их:

– Чудеса существуют, – сказала девушка мягко. – Они повсюду. Независимо от того, видим мы их или нет.

Некоторое время женщина пристально на неё смотрела, затем рассмеялась:

– Ну что ж, ты уже заплатила за яблоки, поэтому в оказании услуги нет нужды. Но в любом случае было бы здорово посмотреть на тебя – я никогда не рисовала чернилами настоящую русалку! А ведь я часто получаю такие запросы... Получала, по крайней мере...

– Рисовали чернилами? – с любопытством спросила девушка. – Вы художница?

– Художница, холст которой – кожа. Аргента, рисовальщица чернилами, к вашим услугам! Задрав рукава, она показала Ариэль, что скрывалось под ними. Её тёмные, покрытые веснушками руки были усыпаны пятнами ещё более тёмного цвета, шрамами и прочими отметинами, появившимися по непонятным причинам и не имеющими отдельного названия. Но на тех участках, где кожа не состарилась, не растянулась и не обвисла так разительно, были различимы самые великолепные рисунки, которые русалка когда-либо видела.

Корабль со вздымающимися парусами, толстощёкое облако, выдувающее ветер, чтобы ускорить движение судна. Одинокая волна, закрученная в локон, украшенный пенным гребнем, брызги которого летят во все стороны, – это движение было передано так реалистично и живо, что Ариэль почти ощутила капли воды на своих щеках. Рыба, запечатлённая в прыжке, – пусть в неестественной позе, в которой её губы практически касались хвоста, – словно искрящаяся в солнечных лучах.

Всё это было передано одним-единственным оттенком синего. Ариэль и не заметила, как её разум самостоятельно дорисовал картину, добавив ей красок. Линии отличались такой точностью, что было непросто поверить в то, что их нанесла рука простого смертного. Каждый рисунок был так искусно и детально проработан, что его можно было сравнить с украшениями, которые вырезают из ракушек.

Рисунки на коже...

– Никогда не видела ничего подобного, – восхищённо ахнула Ариэль. Само собой, случается, моряки тонут, и иногда их тела успевают достигнуть морского дна прежде, чем падальщики разорвут их или утащат. Часто у них есть татуировки: размытые тёмные рисунки якорей, сердец и слов вроде «мама». Ничего хоть сколько-то похожего на то, что она видела сейчас.

– Я была довольно знаменита, пока моё зрение не начало слабеть, – с гордостью произнесла женщина. – Моряки, капитаны, люди со всего света прибывали сюда, чтобы встретиться со мной – те из них, кто мог себе это позволить. Из столь дальних краёв, как Кикунари! О, ну и чудные же вещи выходили из-под моей иглы... цирк в полном составе для девушки из Малой Гаулики... Эх, что там. Теперь я торгую яблоками, чтобы свести концы с концами. По крайней мере, у меня есть мой маленький домик и сад на берегу моря. Некоторые и этого не имеют.

– Какая удивительная история, – с восторгом выдохнула Ариэль.

Она уже слышала песню, складывавшуюся у неё в голове: что-то о художнице, живущей в хижине на берегу океана, рисунки которой ожили и сошли с «полотна» её рук, чтобы составить ей компанию... Морские свиньи нырнули в волны, чайки вспорхнули с её кожи, устремились ввысь и... Издали пронзительный крик? Ариэль подскочила на месте. Настоящая, а не нарисованная чайка вырвала её из грёз: приземлившись на крышу неподалёку, птица хлопала крыльями и шумела, пытаясь привлечь внимание девушки. Джона.

– Мне нужно идти, – произнесла царица, перекидывая мешок с фруктами через плечо с максимальным изяществом, которое возможно при таком телодвижении. До чего же тяжело поднимать предметы в этом мире! – Но мы ещё увидимся.

– Надеюсь, так и будет, – мягко произнесла женщина.

Уходя, русалка улыбалась самой себе, гадая, когда женщина обнаружит мешочек, полный самоцветов и золотых монет, который она оставила на той части прилавка, где прежде лежали яблоки.

Эрик

Он задумчиво ел свой обед, размышляя о странной беседе с кузнецами, о горах фантазий, вершины которых покрыты туманом, и о том, насколько проще была бы его жизнь, будь он моряком, кузнецом или настоящим принцем, который бы пускался в приключения на поиски драконов.

Внезапно он соскочил со стула, словно ошпаренный, и большими шагами вышел из зала, испытывая что-то сродни приступу паники.