Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Шарон не преминул воспользоваться этой переменой в настроении общества и организовал широкую кампанию протеста, проходившую под лозунгом «Народ с Голанами». Кампания эта достигла своего апогея зимой 2000 года, когда в резиденции президента США в Шепердстауне начались прямые переговоры между Эхудом Бараком и министром иностранных дел Сирии Фаруком а-Шарой. В эти дни «Ликуд» вывел на площадь имени Ицхака Рабина в Тель-Авиве 150 тысяч своих сторонников, организовав, таким образом, первую массовую антиправительственную демонстрацию с момента победы Эхуда Барака на выборах. Участники этой демонстрации призвали премьера не поступаться Голанами, еще не зная, что переговоры в Шепердстауне закончатся полным провалом — сирийцы действительно потребуют вернуть им Голаны, но откажутся при этом подписать мирный договор с Израилем, и Эхуд Барак вернется из Штатов с пустыми руками.

Тем не менее, кампания «Народ с Голанами» окончательно утвердила Ариэля Шарона в качестве лидера правого лагеря в израильской политике. Однако Шарон понимал, что для победы на выборах этого недостаточно — нужно создать имидж лидера общенационального, объединяющего различные слои израильского общества. И чтобы достигнуть этой цели, Шарон начал все реже выступать по вопросам, связанным с обороной и безопасностью страны, и все чаще критиковать правительство Эхуда Барака за его пренебрежение социально-экономическими проблемами.

Он напоминал израильтянам о том, что Барак шел на выборы 1999 года прежде всего под социально-экономическими лозунгами и за первые восемь месяцев своего пребывания у власти ничего не сделал ни для решения проблем выходцев из бывшего СССР, ни для призыва учащихся ешив в армию, ни для улучшения уровня медицинского обслуживания. Эти выступления находили живой отклик в народе, тем более, что они полностью соответствовали действительности — увлекшись мирным процессом, Эхуд Барак и в самом деле забросил решение всех остальных проблем страны.

Но и Шарон не мог в эти дни полностью отдаваться политической борьбе — Лили становилось все хуже и хуже, и он старался, как можно больше времени проводить с женой.

* * *

Уже поздней осенью 1999 года стало ясно, что, несмотря на огромные деньги, потраченные на лечение в лучших клиниках мира, остановить рак легких не удается — Лили день ото дня все больше слабела и теперь почти не выходила из их семейной спальни. Чтобы скрасить последние дни жены, Шарон вставал рано утром, распахивал окно спальни и срывал с растущего за окном винограда свежие гроздья. Помыв, он приносил их Лили, а затем сам готовил завтрак и вносил его на подносе в комнату. Выехав на работу, он уже через пять минут снова звонил Лили, справлялся о ее самочувствии, и эти звонки продолжались в течение всего дня, пока Шарон находился в Кнессете или в цитадели «Ликуда» «Мецудат Зеэв». Арик рассказывал Лили о каждой проведенной им встрече, посвящал ее во все партийные и парламентские дела. Если раньше он обычно засиживался на работе до глубокой ночи, то теперь уже после пяти часов вечера спешил домой, чтобы Лили не чувствовала себя одиноко.

Сама Лили всячески сопротивлялась тому, чтобы Арик ради нее менял привычный образ жизни и жертвовал какими-либо важными политическими делами, но Шарон считал, что иначе он поступить просто не может.

19 декабря 1999 года Арика и Лили ждал новый удар — когда они были в гостях у друзей в Реховоте, загорелся их дом в «Шикмим». Получив из полиции сообщение о пожаре, супруги немедленно выехали домой, но когда они прибыли на ферму, второй этаж дома сгорел почти полностью. Неведомо откуда у Лили взялись силы, и она бросилась в пылающий дом, чтобы попытаться вытащить из него то, что еще можно было спасти. Там, на втором этаже их дома, находились вещи, которые были поистине бесценны для их семьи — коллекция картин, написанных отцом Шарона Самуилом Шейнерманом, семейные альбомы, книги и фотографии с дарственными надписями, сделанными Бен-Гурионом и Бегиным, дневники, которые изо дня в день вел Шарон на протяжении многих десятилетий… Увы, единственное, что удалось спасти Лили из огня, были обручальные кольца родителей Арика. А когда пожарники потушили пламя, оказалось, что сгорела дотла и вся семейная библиотека, но при этом по каким-то непонятным причинам совершенно невредимой остался Свиток Торы. Любой религиозный еврей усмотрел бы в этом ясный знак Свыше, но супруги Шарон были слишком далеки от религии, чтобы придавать сему факту слишком большое значение.

Жить в пропахшем гарью, полуразрушенном доме было невозможно, и Арик с Лили решили временно переехать в расположенный неподалеку, на территории фермы особняк Омри. Как любящий сын, Омри решил сделать все, чтобы родителям было у него уютно — по всему дому он поставил вазы с цветами, специально отправился в Тель-Авив и закупил десятки дисков и пластинок с записями классической музыки в исполнении любимых музыкантов и оркестров Лили.