Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Последнее заявление и было роковой ошибкой Барака — Иерусалим находился в центре консенсуса израильского общества и даже умеренные левые, выступавшие за отступление из Иудеи и Самарии, считали, что он должен остаться вечной и неделимой столицей Израиля. И Ариэль Шарон не преминул этой ошибкой воспользоваться.

Теперь в каждой своей речи он говорил только об Иерусалиме — о том, как много значит этот город для еврейского народа, как важно сохранить его под полным суверенитетом Израиля, как опасна затеянная Бараком авантюра… И эти его речи находили отклик в сердцах сотен тысяч израильтян и миллионов евреев во всем мире. Шарон на глазах превращался в подлинного общенационального лидера, чья позиция по узловым вопросам была в равной степени близка как правым, так и умеренным левым.

— Ни у одного премьер-министра страны нет ни юридического, ни морального права разделить Иерусалим, отказаться от полного суверенитета Израиля над вечной столицей еврейского народа — городом, за который умирали и на который на протяжении веков молились наши предки. И если Барак решил растоптать этот суверенитет, то лучше ему уже сейчас распустить Кнессет и объявить досрочные выборы! — сказал Шарон выступая 6 июля 2000 года на состоявшемся в Тель-Авиве многотысячном митинге против планируемых Эхудом Бараком уступок. Главной сенсацией этого митинга стало, безусловно, прозвучавшее на нем заявление лидера «Исраэль ба-алия» Натана Щаранского о своей отставке с поста министра внутренних дел, но и речь Ариэля Шарона запомнилась многим.

11 июля 2000 года в Кемп-Дэвиде начался переговорный марафон между Эхудом Бараком и Ясером Арафатом. И очень скоро Эхуд Барак понял, что хотя он готов предложить лидеру палестинцев больше, чем ему мог предложить любой другой премьер-министр Израиля за всю историю страны, Арафат хочет ЕЩЕ большего, и практически не готов идти ни на какие уступки. Возможно, одна из самых болших ошибок Эхуда Барака в кемп-Дэвиде заключалась в том, что он не учел всех особенностей восточной психологии своих партнеров по переговорам. Обладавший замашками Наполеона, человек западного воспитания и культуры, Эхуд Барак просто положил перед палестинцами свой план и заявил, что он — окончательный и никакому пересмотру не подлежит — обсуждать больше нечего! И палестинцы, разумеется, восприняли это как выкручивание рук, хотя, повторю, ни один премьер-министр Израиля не готов и врдяли когда нибудь в будущем окажется готов на те уступки, к которым проявил готовность Барак…

Как бы там ни было, 24 июля переговоры в Кемп-Дэвиде завершились без всякого результата.

Когда по их окончании журналисты спросили Ясера Арафата, что он думает об Эхуде Бараке, Арафат ответил коротко: «Да пошел он к черту!».

Этот ответ означал, что лидер Палестинской автономии настроился на новую конфронтацию с Израилем и готов использовать любой повод для того, чтобы разжечь пламя новой интифады.

И Ариэль Шарон вскоре такой повод ему дал.

28 сентября он вместе с группой депутатов Кнессета от «Ликуда» решил подняться на Храмовую гору — место, где когда-то располагался Иерусалимский Храм, а ныне находятся мечеть Аль-Акса и мечеть Омара — третьи по значению мусульманские святыни.

* * *

И вот тут, наверное, пришло время сказать, что в борьбе Ариэля Шарона за Иерусалим как вечную и неделимую столицу Израиля им руководили не только идеологические соображения, но и холодный политический расчет.

Еще летом 2000 года Шарон решил прибегнуть к услугам Артура Финкельштейна — одного из крупнейших политтехнологов мира, руководившего, в числе прочих, и победной предвыборной кампанией Биньямина Нетаниягу в 1996 году. Приехав по приглашению Шарона в Израиль, Финкельштейн заказал несколько опросов, в ходе которых и выяснил, что в разделенном на различные этнические, идеологические, религиозные и прочие группы израильском обществе существует лишь один вопрос, находящийся в самом центре национального консенсуса — вопрос Иерусалима. После этого Финкельштейн и порекомендовал Шарону отставить в сторону все остальные вопросы и во время всех своих выступлений говорить об Иерусалиме и только об Иерусалиме.

Именно Финкельштейн и посоветовал Шарону совершить поход на Храмовую гору в качестве политического жеста, призванного символизировать готовность лидера «Ликуда» вести бескомпромиссную борьбу за сохранение целостности израильской столицы и его демонстративного отказа идти на какие-либо уступки и компромиссы в этом вопросе.