Арифмоман. Дилогия (СИ)

— Дракониты, ваша светлость, — мотнул головой волшебник.

Да, драконитовые кристаллы в стенах оставались тусклыми. Эйхгорн уже знал об этом парифатском минерале. В присутствии активной магии он начинает мерцать, а потому его используют в местах, где колдовство нежелательно. На суде, например — мало ли что. Или в казино — а то иные чародеи не прочь подзаработать плутовством.

Эйхгорну весьма повезло, что в парибульском королевстве о драконите и не слыхали. По счастью, эти кристаллы не слишком распространены.

— Ну вот видишь, магии нет, а работает, — подытожил герцог. — Что скажешь, ученый? Дельная махина, не так ли? Полезная?

— Бесполезная, — равнодушно ответил Эйхгорн. — Она не заработает.

— Что значит не заработает?! — подал голос гном, пиная свой агрегат. — Смотрите, ваша светлость!

И вода действительно полилась из верхней бочки на колесо. То некоторое время ворочалось на ремнях, вращая и пилу, но потом замерло.

— Капризится… — сконфуженно произнес гном, отвешивая механизму еще пинка. — До ума б довести, ваша светлость… Средств бы денежных, самую малость… А уж потом, когда до ума доведем!.. эхма, это ж шапкой деньги можно грести будет!

Эйхгорн хмыкнул. В отличие от заплывшего жиром герцога, незадачливый изобретатель был ему чем-то симпатичен.

И однако поступаться принципами он не собирался.

— Вечный двигатель невозможен, — твердо заявил он. — С магией, без магии — невозможен.

— И ты можешь это доказать? — пропищал герцог.

— Конечно. Закон сохранения энергии универсален. Он справедлив для всех мест и времен, и его нельзя нарушить даже волшебством — пусть мэтр поправит меня, если я ошибаюсь.

— Не ошибаетесь, — коротко прокомментировал волшебник.

— Что это за закон? — капризно осведомился герцог. — Мы не издавали такого закона! И наш царственный тесть в столице тоже!

— Это не королевский закон, а… божественный, — нехотя выдавил из себя Эйхгорн. — И согласно ему, энергия может переходить из одной формы в другую, но не возникать и не исчезать. Если в механизме нет внешнего источника энергии, он сможет поддерживать лишь собственное бесконечно долгое движение — и то лишь в теории. На практике же невозможно и это, поскольку любое действие сопровождается трением, а следовательно, энергетическими потерями. Любая сила рано или поздно исчерпается, и машина остановится.

— Нас это необычайно печалит! — возмутился герцог. — Ты разочаровал нас, наш подданный! Отчего ты нас так разочаровал?!

— Это не я вас разочаровал, а законы природы.

— Нам не нравятся твои законы природы! — вспылил герцог. — Мы повелеваем им измениться!

Эйхгорн с тоской вспомнил парибульского короля. Флексиглас Первый тоже не отличался высоким уровнем интеллекта, но все же непроходимым дуралеем не был. И самодурствовал умеренно, как-то даже по-дружески.

Тем временем дрожащий гном-изобретатель отчаянно старался доказать, что его машина все же способна нарушать начала термодинамики. Чего уж он только с ней не делал!

Но та, разумеется, так и не заработала должным образом. Время от времени ей удавалось крутиться довольно долго… обычно когда изобретатель особенно сильно ее пинал. Герцог в эти моменты слегка оживлялся, взгляд Эйхгорна же оставался снулым.

— Поди прочь, — наконец вздохнул герцог. — Ты разочаровал нас, подданный. Вы оба нас разочаровали. Мы не желаем более видеть никого из вас.

Эйхгорна и незадачливого гнома выгнали из канцелярии тычками. Так и не заработавший вечный двигатель выкинули по частям. Еще через несколько минут к Эйхгорну вышел какой-то клерк и передал, что его сиятельство более не нуждается в услугах глупого ученого, так что с должности тот уволен. И лахмедановую смолу ему теперь добывать тоже запрещено.

А то, что он уже собрал — пусть сдаст на склад под опись. Герцог заберет себе причитающуюся ему половину… и вторую половину тоже. В качестве штрафа за… просто за то, что ему хочется взять штраф.

Эйхгорну удалось сохранить непроницаемое лицо и даже покорно кивнуть. Он пообещал, что доставит все в ближайшие дни.

Разумеется, на самом деле он ничего отдавать не собирался. Смолы набралось ровно столько, чтобы надуть аэростат. Так что Эйхгорн собирался набрать побольше провизии и залечь в логове, подождать там прибытия Алатуса.

Но перед тем, как покинуть город, он зашел в волшебную лавку. Назначенный срок подошел, наверняка заказанные минимы уже готовы. Возможно, не все, но хотя бы часть.

Мэтр Шторелли встретил клиента какой-то напряженной улыбкой. Сначала Эйхгорн даже заподозрил, что дело в герцоге, в его внезапной немилости. Но этого явно не может быть — все случилось только сегодня, слухи никак не могли так быстро расползтись.

Да и какие тут вообще могут быть слухи? Кто такой Эйхгорн, кто здесь его знает? Это в Парибуле он был фигурой — придворный волшебник, не кто-нибудь. В Озирии тоже обзавелся определенной репутацией. А в Кардегарте… если кто и слышал о самом его существовании, вряд ли им есть до этого дело.

Но тогда почему у хозяина лавки такой странный взгляд?

— Скажите, сударь, а вы не передумали продать мне амулет Феникса? — спросил он.