Арина-травница

– Ах, вот в чем дело, – хмыкнул Виктор, когда я наконец-то выдохлась и замолчала. – Могла бы и сразу сказать. Я бы и не догадался, что ты себе это все надумала. Да, ты мне нравишься, хоть и слишком боевая. Ты это хотела услышать? Арина! Больно!

Боевая?! Я?! Ну вот и получай, чучело такое, подушкой по загривку! Нравлюсь я ему, видите ли! Нет, ну козел же!

Виктор все же отбился от драчливой меня, с хохотом и прибаутками. А когда драка закончилась, внезапно спросил:

– А скажи-ка мне, матушка травница, почему ты людей моих к себе не пускаешь? Что за заклинание такое ты наложила на свой дом, что никто его найти не может?

– А что, кто-то искал? – хмыкнула я, радуясь своей предусмотрительности. – Ты же нашел, батюшка князь.

Виктор покачал головой.

– Я – дело другое. Я тебе богами назначен. Потому и нахожу тебя всюду. А вот мой человек, новый деревенский староста, хотел у тебя совета спросить и не смог. Найти тебя, то есть, не смог. А почему?

– Так это не ко мне вопросы, а к лешему. Это он всех неугодных кружит, пройти не дает. Виктор, челюсть с пола подними!

В ответ – тяжелый вздох.

– Еще и леший. То есть ты тогда, при нашей первой встрече, не шутила, когда говорила о водяном и кикиморах?

– С чего бы я шутила?! – возмутилась я. – Эти сволочи чуть не утопили меня в своем болоте, а я шутила! Да я их поджарю с удовольствием, если еще раз полезут!

– И эта вся нечисть живет в моем государстве?..

– Так а где ж ей еще жить? – не поняла я. – Виктор, ты из своего дворца, или как он у тебя называется, хоть раз за годы правления выглянул? Или не княжеское это дело – смотреть, как люди и нелюди живут?

Виктор внезапно смутился, отвел взгляд, даже покраснел.

– Некогда было, – буркнул он. И в тоне я услышала недовольство. – Занят я был. Сильно.

– Дай угадаю, чем, – фыркнула я. – Девкам подолы задирал и с послами соседних стран пил?

– Арина…

– Что, не так? Я в чем-то ошиблась, да? Ну так скажи, в чем. А то глазки у тебя так и бегают.

– Прекращай. Княжеские заботы разнообразны и включают в себя…

– Ой, только не надо мне-то лапшу на уши вешать. Я ее в другом мире наслушалась. Скажи своему новому старосте, что я отдам лешему приказ, мой дом можно будет найти. Но если этот староста хоть какую-то гадость сделает, в деревне, в поле, в лесу, неважно, я отвечу. Жестко. Что? Не надо на меня смотреть так странно. Знаю я вас, городских. В деревне вы все враз освобождаетесь от своих же законов.

В ответ мне заткнули рот. Поцелуем. Что было весьма предсказуемо. Похоже, по-другому Виктор с женщинами свои вопросы не решал. Не умел.

Глава 21

Я вернулась домой под утро и сразу же завалилась спать. Ночь мы с Виктором провели довольно активно. Больше выясняли отношения, чем занимались постельными играми. И теперь я хотела отдыхать. Спать.

Я заснула, едва голова коснулась подушки, и без снов продрыхла чуть ли не до обеда. Проснулась отдохнувшая, но жутко голодная.

В чем была, то есть в длинной ночнушке, всклокоченная, помятая, я выползла в горницу, надеясь поесть.

Наивная. Там, на лавке, сидел гость. С испуганным лицом, но сидел. А вокруг него нарезал круги Васька.

– А вот и наша хозяйка, – мурлыкнул он, увидев меня.

Гость встрепенулся, повернулся ко мне, икнул.

Хорошо хоть за сердце не схватился, болезный.

– Что опять? – проворчала я, усаживаясь на лавку напротив и откровенно зевая. – В прошлый раз, Ваня, ты просил приворотное зелье. А сейчас?

До Ваньки наконец-то дошло, что и травницам надо спать, а потом приводить себя в порядок. И он с облегчением произнес.

– Дык, матушка вед… травница, я это… Помощи вашей прошу.

– В чем? Вань, быстрей. Я только проснулась.

– Дык Нюшка-то. Орет.

– Когда?

– Дык каждый раз, когда с ней в кровать ложимся. Я, значит, дело делаю, а она орет… Частушки похабные… Перед соседями стыдно, матушка травница!

Все-таки по ночам надо спать. Иначе недосып сказывается на мыслительных способностях. Моих уж точно.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, в какой ситуации орет Нюшка.

Потом до меня дошло. И я расхохоталась. Сидела, ржала, как лошадь, не обращая внимания на покрасневшего от стыда Ваньку. Он, значит, развлекается верхом на ней, а она в это время поет частушки похабные. Слышала я, как поет Нюшка. Вся деревня сразу же узнает, где она. А теперь – и чем занимается.

– Так а от меня что нужно? – закончив хохотать, спросила я. – Никакого зелья против частушек у меня нет. Могу только амулет дать. Повесишь на стену – никто за калиткой ничего не услышит. Но за него, Ваня, ты мне должен будешь лопату и грабли. Так как вещь это дорогая.

Ванька, конечно же, согласился. Сразу. Мгновенно. И пришлось мне расстаться с одним из немногочисленных амулетов, которые хранились в моем кабинете.

Ничего, вот выйду за Виктора, разбогатею, еще себе прикуплю в столице.

Выпроводив Ваньку, я позвала:

– Кристик! Накорми меня! Я жутко голодная!

Кристик появился, ворча, как обычно.