Аринка, Жена Ваньки_Каина (СИ)

ПОЛЕЩИКОВ. Вот и копните в этом смысле, Корытин, покуда находитесь в отстранении. И научитесь уже кланяться, как следует, я-то ладно, я привык, а вот судья Копысов по части субординации чрезвычайно пристрастен и строг. (Уходит.)

КОРЫТИН. Он же всё знал об Аринке, теперь знает и про Дарью. Ловко, чёрт. Большого ума человек, государственного. Клад для вас найти? Как прикажете, ваше высокопревосходительство, как прикажете. (Уходит.)

СЦЕНА 13. Темница. Здесь Аринка в цепях. Входит Федька, с факелом и ковром.

ФЕДЬКА. Аринка... Слышь?

АРИНКА. Иван...

ФЕДЬКА. Живая. Какой Иван, это я, Федька Половцев. (Отмыкает ключом замки на цепях.) Чёрт, сейчас-сейчас, отомкну замки, вызволю и - в бега, вместе. Честно, страшусь Каина больше смерти, а не могу по-другому, совесть болит дико, по-чёрному.

АРИНКА. Где Каин, где?

ФЕДЬКА. На руках вынесу. Я одну сильную знахарку знаю, самых хлюпиков с того света богатырями вытаскивает. Ни один здоровый московит к лекарю не обратиться, а хворый тем более, пусть они царей да дворянство с купечеством пользуют, быстрее вымрут. Аринка, только по пути молчи, ни слова, что бы ни было, никто не должен знать, что в ковре, здесь привыкшие к несунам. Вот и всё, теперь в ковёр заверну, заодно не замёрзнешь. (Заворачивает Аринку в ковёр.) В Москве и тюрьма - рынок, постоянно кого-то на что-то меняют, и чего только ни покупают, да не все продаются.

АРИНКА. Умру, я пожалуюсь Богу на всех вас...

ФЕДЬКА. Чёрт, она ещё стращает. Пошли. (С Аринкой, уходит.)

СЦЕНА 14. Март. Двор дома Корытина, у калитки стоит Осипов. С улицы подходит Корытин, с корзиной, наполненной рыночными покупками.

ОСИПОВ. Всю избу перевернули, полицейских я уже отослал. Гляжу рыбы накупил, а я больше по мясу. Князя Полещикова в Санкт-Питерсбурх переводят, заслуги, говорят, у него выдающиеся в наведении порядка, поближе к царским милостям подвинулся его светлость. Людишек в Приказе передвигают, немногих, зато повыше. А я привык к твоей Аринке, к её голосу, к проклятьям, сама понимает, что с меня, как с гуся вода, да и слов матерных знает раз-два и обчёлся, но всё одно костерила, будь здоров.

КОРЫТИН. Месяц как прошло, спрашиваю, но ни малой весточки, ни живого звука...

ОСИПОВ. Гляжу, справляешься один, без жены, сам стряпаешь, что ли.

КОРЫТИН. За Дарью тоже спрашиваю, и её как ни бывало, тишь да гладь...

ОСИПОВ. Да божья благодать.

Мимо проходит Василий.

КОРЫТИН. Матерь божья...

ОСИПОВ. Эй, Василий, ау!

КОРЫТИН. Монах дал зарок молчальника.

ОСИПОВ. Выжил, надо же, и не вспомню, когда Камчатка кого бы то не дорезал.

КОРЫТИН. Зачем-нибудь в епархию приходил, на болотах живёт, один на островке, где-то за Бутырским острогом. Митрополит его любит, Священный Синод справки наводил, когда Василий был при смерти, походка-то царская, а какое дело Синоду до истинной святости, нет, явно тут не просто так.

ОСИПОВ. Ночью атамана Авеля повязали, до острога, правда, не довезли, отдал богу душу прямо в телеге. Один я на Москве остался, нет мне ни врагов, ни противников, ни товарищей. С утра можешь вернуться на службу. Должен же кто-то убийц, воров да жуликов шерстить, покой мирных граждан охранять. До меня тебе не добраться, а прочих злодеев надо в узде держать, балуют черти, ни стыда, ни совести. Нарочно тебя тревожить впредь не стану, как жили, каждый своей дорогой, так и останемся. Такая, как Заринка, жена тебя любила, Аринку вот родил. Знаю, разгромил я не твою избу, а жизнь твоего дома. Пошёл я. Или желаешь в отставку?

КОРЫТИН. На службу, Иван Осипович!

ОСИПОВ. Когда дочь вернётся, дашь знать. Знаешь ведь, что князь вор, игорные дома с сотоварищи держит, гусиные бои под ним, да мало ли. Знаешь?

КОРЫТИН. У меня в столе немало доносов на их высокопревосходительство.

ОСИПОВ. Вот и займись, три дня тебе на то, через десять дней Полещиков выезжает в Санкт-Питерсбурх. И перестань копать клад, нет его и не было, народ, как всегда, врёт, и не будет, ты же умный, а Полещикова больше не будет. Пора, Андрей Афанасьевич, пора такому толковому служаке повышаться, судьёй стать тебе очень по возможностям. Прощай. (Уходит.)

КОРЫТИН. Судья Корытин... надо же. (Уходит в дом.)

СЦЕНА 15. Двор дома знахарки. Во двор входит Дарья, с узелком. Из дому выходит Аринка, с узелком.

АРИНКА. Матушка?

ДАРЬЯ. Ты меня не видела.

АРИНКА. Прощайте.

ДАРЬЯ. Погоди. Кабы не обратилась ко мне сама, не узнала бы, и сейчас разглядываю - нет, как будто не Аринка. Тебе же только шестнадцатый год, чтоб так повзрослеть. Как отец?

АРИНКА. Давно не виделись, не знаю, два месяца, скоро свидимся.

ДАРЬЯ. Дома Лидия Анатольевна?

АРИНКА. Людей принимает.

ДАРЬЯ. Сынок у меня по ночам блажит, думаю, уболтать её приехать.

АРИНКА. Она таких мухоморами лечит. Вижу-вижу, с узелком.

ДАРЬЯ. И ты в дорогу собралась?

АРИНКА. Я жила здесь, тётя Лида выхаживала после... после застенка.

ДАРЬЯ. Ты и застенок? Обожди, если можешь, я скоренько обернусь, поговорим.

АРИНКА. Каин плодится...

ДАРЬЯ. Что?

АРИНКА. Каинова сына мать?