Аринкино утро

Она приходила каждый день. Её приход приносил Аринке неописуемую радость. Новая подруга всецело завладела Аринкой. Её думы были только о Нонне. Она ложилась с мыслью, что завтра увидит Нонну. Ещё издали увидев её, Аринка со всех ног бросалась навстречу. И каждый раз надеялась, что та принесёт мяч, но Нонна приходила без него. Впрочем, это и к лучшему. Играть было некогда. Шёл сенокос.

Вся семья рано утром с граблями и косами на лошади уезжала в луга. Аринка оставалась за хозяйку. Весь дом был у неё на руках, а дел невпроворот: посуду помыть, цветы на пяти окнах полить, травы поросёнку нарвать, кур кормить, а это прожорливое племя только и знает, что клевать. За огородом следить — упаси бог, как бы чужая курица или своя не забежала туда да гряды не разрыла. Огурцы только поспевать начали. Да ещё пушистые и духмяные копны сена лежат у сарая в огороде, ждут Аринкиных рук: их надо растрясти, граблями шевелить, а к вечеру, до росы, убрать. До игры ли тут?

Чтобы Нонна не скучала и было ей чем заняться, Аринка выдрала всю крапиву в кустах малины, чтоб Нонна не обожглась и могла свободно собирать малину. А первая ягода, сочная, вкусная, пришлась по душе Нонне. Правда, Елизавета Петровна последнее время ворчала на Аринку за то, что все ягоды обобраны, ни одной к чаю не найдёшь. Мать любила пить чай со свежей малиной. Тогда Аринка, до прихода Нонны, собирала матери кружку малины и ставила в чулан.

Но между делом, урывая свободную минутку, Аринка бежала к Нонне. Тогда они усаживались на пахучее сено под яблонями, там попрохладнее, и Нонна вела бесконечные разговоры о своём городе, о житье в нём.

Но странно, Аринку почему-то не восхищал, а скорее страшил тот город, о котором говорила Нонна. Неужели это возможно — в одном доме живут люди годами и не знают друг друга! А дворы каменные, полутёмные, как колодцы, в них всегда прохладно и нет солнца. И чтобы увидеть небо, надо задрать голову. Боже мой, да разве можно жить без солнца и без неба? И, встав утром, не услышать петушиного крика, не сощуриться от ослепительного солнца? Не потянуться, всласть не зевнуть на своём родном крыльце.

А дома? Каменные громады, плотно прижавшись друг к другу, стоят плечо к плечу. Это зачем же? Придерживают друг друга, чтоб не повалиться? А люди целыми днями ходят обутые. Господи, сколько же сапог-то надобно? А летом в сапогах-то все ноги сопреют, мозоли набьёшь. И на улицах сплошные камни, травы нет, а где и есть, так по ней ходить нельзя. Да возможно ли такое? Ведь нет большего удовольствия, как ступить босой ногой на мягкую, прохладную, шелковистую травушку. И под окнами не развеваются гривастые берёзы... Не поют птицы по утрам, не стрекочут кузнечики по ночам? Как же можно жить без птиц, без солнца, без леса, без травы? Нет! Аринка не хочет жить в таком городе. Она бы умерла от горя и тоски.

Но вот люди там, наверное, все красивые, как Нонна? Белые. Без солнца-то, конечно, будешь белой. И ходят все тихо, в обувке-то особенно не разбежишься, да если ещё и сапог жмёт? И разговаривают они между собой вежливо. А как же иначе, раз они не знают друг друга?

Нет, Аринка не завидует тем, кто живёт в этом городе. Вот только одно её очень заинтересовало. Есть такой дом, придёшь в него — там темно, и вдруг стена освещается и по ней живые люди бегают. Лошади, коровы ходят, всё как по-настоящему. Кино называется. Вот там Аринка с удовольствием побывала бы. Про некоторые картины Нонна рассказала Аринке. Но та верила и не верила.

А может быть, Нонна читала это в книге, а теперь затуманивает мозги? Но всё равно Аринке очень хотелось повидать такое чудо. С Нонной было интересно. Она много ей рассказывала, Аринка всё воспринимала ярко и живо. Одна картина красочнее другой представлялась ей. Нонне нравилась Аринкина заинтересованность.

Но вот однажды, когда Нонне надоело уже говорить, она решила развлечь Аринку по-другому. Предложила послушать, как она поёт. Нонне нравилось восхищать и удивлять свою деревенскую подружку. Она решила её сразить! Аринка растянулась на животе, подпёрла рукою щёки, приготовилась слушать. Нонна сидела перед нею, красивая и оживлённая. Небрежно тряхнув шелковистыми волосами, она тихо запела, потом громче, потом во весь голос. Песня звучала мелодично, как лесной ручеёк. Аринка вся превратилась в слух, затаила дыхание. И не только голос Нонны, какой-то очень своеобразный, но и слова песни привели её в восторг!

Колокольчики мои, цветики степные,
что глядите на меня, нежно-голубые.

Слова-то какие! И подумать только: там, в этих каменных колодцах, в этих домах-глыбах, без солнца и птиц, могли родиться такие песни?! Откуда им знать, что есть колокольчики, да ещё нежно-голубые?

Я бы рад вас не топтать, рад промчаться мимо,
но уздой не удержать бег неукротимый, —

заливалась Нонна.