Аристократ

— Поверь мне, — сказал я, нежно целуя ее в губы. — Клянусь, во время беременности ты еще сексуальнее.

Фелисити покраснела. Тот факт, что я все еще оказываю на нее такое влияние, меня несказанно радовал.

Она прошла в гостиную и поприветствовала мою маму формальным поцелуем в каждую щеку. Мама все еще была довольно близка с моей бывшей женой, что, как я знал, заставляло Фелисити чувствовать себя немного неуютно — не потому, что она имела что-то против Дарси, а потому, что отношения моей матери с моей бывшей были крепче, чем с ней. Формально, согласно правилам пэрства, и Дарси, и Фелисити могли носить титул герцогини Уэстфордширской, хотя Фелисити все еще не могла к этому привыкнуть. Она неловко улыбалась и незаметно морщилась, когда кто-нибудь называл ее «ваша светлость». Но в любом случае она справлялась с этим с достоинством.

Что касается Дарси, то она недавно воссоединилась со своим бывшим любовником, Габриэлем Дэвисом, который сам был в разводе. Он признался, что всегда жалел о том, что у него с ней все закончилось, и хотел попробовать еще раз. Учитывая, что на момент нашей первой встречи она все еще испытывала к нему чувства, можно сказать, что все закончилось так, как должно.

После обеда мы все переместились в столовую и собрались вокруг Элоизы, когда она задувала свечи на своем торте «Hello Kitty». Ее мама немного повлияла на этот выбор. Моя дочь визжала от радости и хлопала вместе с нами, когда мы аплодировали ей. Она обожала внимание. В этом смысле она была совсем не похожа на свою мать.

Когда с тортом было покончено, я посмотрел на Фелисити, и она кивнула, давая мне добро. Прочистив горло, я сказал:

— Итак, у нас есть новости. — Я взял ее за руку.

Моя мама опустила чашку с чаем.

— О?

Я глубоко вдохнул.

— У нас будет еще один ребенок. — У мамы приоткрылся рот, и я понял, о чем она думает: пожалуйста, господи, пусть это будет мальчик. Прежде чем она успела слишком размечтаться, я добавил: — И это девочка.

Я сделал паузу, чтобы дать матери минутку. Вся моя жизнь долгое время была посвящена тому, чтобы произвести на свет наследника мужского пола, который продолжил бы фамилию Ковингтон. Я смирился с тем, что этого может никогда не случиться. Для меня это не имело значения, хотя я знал, что для моего отца это было важно. Я старался придерживаться мысли, которую подсказала мне бабушка: где бы ни был сейчас мой отец, он смотрит на вещи с другой точки зрения и понимает, что действительно имеет значение. В конце концов, сохранение фамилии ради тщеславия не должно быть единственной целью в жизни.

— Вы уже знаете? — спросила мама.

— Да, — ответила Фелисити. — Мы сделали УЗИ. На самом деле я на четвертом месяце, но мы хотели подождать, пока не убедимся, что все в порядке, прежде чем объявить об этом.

Зигмунд подошел к нашей стороне стола и обнял каждого из нас.

— Поздравляю, ребята.

Когда он вернулся на свое место, мы с Фелисити снова посмотрели друг на друга.

— Я скажу ему, — прошептала она. — Мы хотим назвать ее Бритни. — Она сделала паузу. — Если ты не против, Зиг. Мы не хотели бы тебя расстраивать. Мы хотим почтить ее память, только если это принесет тебе радость, а не печаль.

Мой кузен сидел, лишившись дара речи. Затем его глаза заблестели. Он встал со стула.

— Извините, я на минутку.

Единственный раз, когда я видел, как он плачет, был сразу после смерти жены. Но я подозревал, что сейчас именно этим он занимается в ванной. Фелисити выглядела немного испуганной. И, честно говоря, я подумал, не совершили ли мы ошибку. Даже моя обычно невозмутимая мама выглядела так, будто вот-вот расплачется.

Я знал, что время еще не залечило его раны. Я задавался вопросом, сможет ли он отдать свое сердце кому-то еще в этой жизни. Может быть, это не имеет значения. Может быть, нам дарована только одна большая любовь. Я знал, что если с Фелисити что-то случится, я никогда не смогу полюбить другого человека так же, как ее, и никто никогда не заменит ее. Почему Зигмунд должен чувствовать себя иначе?

Это напомнило мне о том, что я когда-то сказал Фелисити, когда мы только познакомились — связь между двумя людьми не становится менее ценной, если ее прервали обстоятельства. Возможно, Зигмунд и Бритни были ярким примером этого.

Мой кузен наконец появился, и, хотя его глаза были немного красными, они были абсолютно сухими. Он улыбнулся.

— Спасибо, что решили назвать свою дочь в ее честь. Что бы ни значила для меня эта потеря, нет ничего на свете, что сделало бы меня счастливее.

Фелисити положила руку ему на плечо.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Не могу дождаться, когда скажу ее родителям. — Он ухмыльнулся. — А если врачи ошиблись и окажется, что у вас будет мальчик, я абсолютно уверен, что вы назовете его Зигмундом.

Все разразились хохотом.