Аристократ и куртизанка

— Я и не ожидал. — Рука Люка легла на ее затылок и стала медленно притягивать голову. — Ваш голос говорит одно, Мадлен, а глаза обещают другое… Я был очень терпелив. Думаю, я заслужил маленькую награду…

Он придерживал ее лишь одной рукой. Она могла бы отпрянуть, но поцелуй лишил ее сил. Она чувствовала вкус сидра на его губах, ощущала его чуть мускусный запах, смешанный с чистым, свежим запахом недавно выстиранной рубашки. Сердце ее оглушительно билось, и земля начинала уплывать из-под ног. Руки сами легли на его плечи, и ладони сжали батист рубашки.

И тут Люк отпрянул, причем сделал это так неожиданно, что Мадлен едва не упала. Он тоже не вполне уверенно держался на ногах и тяжело привалился к изгороди. В бледном лунном свете его кожа казалась восковой, как у призрака.

Он закрыл на мгновение глаза и хрипло выдохнул:

— Лучше уходите, пока можете…

Мадлен почувствовала, как трепещет все ее тело. Ей отчаянно хотелось прикоснуться к его лицу, тесно прижаться к нему, и сердце болело за них обоих. Больше всего на свете она хотела отдаться ему, стать его возлюбленной, но она знала, что это погубит ее.

Страх придал ей силы произнести обманчиво спокойным голосом:

— Не делайте этого больше, Люк. Вы зря тратите время и силы. Что бы вы ни заставили меня чувствовать, я не переменю решения.

Ярость молнией ударила из его глаз.

— Ты дура, Мадлен, — спокойно сказал он.

И тогда она ушла, не заботясь о том, сможет ли он найти дорогу в дом. Лучше бы и не нашел. Проспаться на холодной земле ему не повредит, да и пыл поостынет… О себе же она заранее знала: уснуть этой ночью ей не удастся.

До отъезда на свадьбу оставалось несколько дней, когда на ферму прискакал незнакомый всадник на усталой, взмыленной лошади. К удивлению Мадлен, он спросил о Люке, назвав его титул, о котором уже давно все позабыли.

Люк работал в поле, и Мадлен отправилась за ним. Когда он увидел незнакомца, то не стал с ним разговаривать в присутствии Мадлен и ее тетушки, а пригласил того пройтись по окрестностям. Минут через десять они вернулись, и незнакомец тут же уехал.

— Надеюсь, вести не дурные? — спросила тетушка Мадлен, заметив, как хмурится Люк.

— И да, и нет… — Он принужденно улыбнулся. — Боюсь, мне придется уехать… завтра.

Мадлен была возмущена.

— Но вы не можете! — возразила она. — Вы обещали присмотреть за фермой.

Люк с виноватым видом произнес:

— К сожалению, у меня есть другие, ранее принятые обязательства. Мне очень жаль, Мадлен. Я не мог предположить, что все совпадет.

— Но дядя так ждет этой свадьбы! — воскликнула она. — Вы не можете его подвести.

— Если у Люка есть более важные дела, мы должны понять его, — сказала тетушка, но в голосе ее тоже звучала обида. Она была расстроена не меньше, чем Мадлен.

— Я ничего не хочу понимать! И не верю, что это дело нельзя отложить! — Мадлен не могла смириться с явной неблагодарностью Люка по отношению к людям, давшим ему приют. От злости и недоумения она даже не замечала, сколь несчастный у него вид.

— Лучше мне, наверное, уехать сразу, — сдержанно произнес он.

— Несомненно — Не обращая внимания на пытавшуюся возразить тетушку, она обрушила на него следующее: — Я думала, вы изменились, но ошиблась Вы по-прежнему думаете только о себе.

— Мадлен! — одернула тетушка. Она замотала головой и отвернулась.

— У меня в голове не укладывается такой эгоизм.

— Я должен ехать. Вот и все, что я могу вам сказать, — выдавил Люк и направился к лестнице.

Мадлен села к столу. Как она ненавидела его за это предательство.

— Ты должна извиниться, — тихо сказала тетушка, — ибо была очень груба.

Не в силах произнести хоть слово, Мадлен только покачала головой. Она очень старалась не расплакаться.

Когда Люк появился на лестнице минут десять спустя, он был одет как дворянин. Через плечо висела набитая до отказа седельная сумка, а в руке он держал пистолет.

Заметив обращенные к оружию взгляды женщин, Люк заставил себя улыбнуться.

— Как мне довелось узнать, в дороге встречаются мошенники.

— Если вы твердо решили ехать сейчас, вам надо взять с собой еду, — сказала мадам Лемуа голосом, свидетельствующим о том, что она готова простить его.

Пока Люк седлал лошадь и прощался с мужчинами, она собрала ему в холщовую сумку буханку хлеба, немного сыру и флягу сидра Беря провизию, Люк поцеловал хозяйку, а та обняла его со слезами на глазах.

Потом он повернулся к Мадлен, на лице которой была написана такая непреклонность, какой он никогда не видел.

— Очевидно, я не прощен.

— Берегите себя — Но она не сделала движения ему навстречу, и даже слова эти прозвучали отчужденно.

Вечером за общим столом царило молчание; Мадлен тоже сидела с отрешенным видом. Брат несколько раз присматривался к ней и, едва убрали со стола, предложил пойти прогуляться вместе Они вышли со двора и направились к реке Солнце уже скрылось за горизонтом, надвигались сумерки. Ренар достал из кармана кресало и старательно раскурил трубку.

Некоторое время они шли молча, каждый был погружен в собственные мысли. Вокруг стояла тишина. В неподвижном воздухе ароматы трав смешивались с запахом табака, который курил Ренар.