Аристократ и куртизанка

— Не будь чересчур сурова к Люку, — сказал он, наконец, и, не дождавшись ответа, добавил: — То, что он делает, очень важно.

— В самом деле? — равнодушно отозвалась она, и Ренар вздохнул.

— Мади, он уехал сражаться вместе с де ла Руэри. Маркиз принял решение поднять оружие против республиканцев.

Она замерла от неожиданности и страха.

— Ты хочешь сказать, что он присоединился к Бретонской ассоциации?

Он молча кивнул.

— А дядя знает?

— Знает, но об этом не следует говорить при всех. Я не доверяю Леону, его позиция меня беспокоит.

Мадлен раздирали противоречивые чувства. Она была рада, что Люк оставил их не ради какой-то эгоистической причуды, но это оправдание не принесло покоя ее душе. То, что он делает, очень опасно, его могут убить.

— Мы действуем заодно, твой граф и я, — спокойно продолжал брат, — и дядя тоже, хотя и не принимает активного участия. Мы все хотим освободить запад от республиканцев: Люк — потому, что это может помочь его королю, твой дядюшка — потому, что хочет независимости для Бретани, а я… — Он пожал плечами. — Ну… мне просто не нравятся законы и ограничения, которые устанавливают для нас республиканцы. Мне не нравится, как это влияет на нашу жизнь. После свадьбы я тоже сяду на коня и поскачу к де ла Руэри, в его замок близ Ренна.

Мадлен вспомнила их задержку в этом городе и поняла, с чем она была связана. Должно быть, Люк уже тогда трудился на пользу королю. Она готова была преклониться перед его преданностью, но все же не понимала, почему он должен был уехать немедленно. Когда она произнесла это вслух, брат с досадой вздохнул:

— Ты все еще не понимаешь!.. Люк — один из наших предводителей. Многие просто не пойдут без него!

Мадлен побледнела, потрясенная этим сообщением. Она знала, что Люк изменился, но до этого момента не сознавала, как сильно. Ей отчаянно захотелось вернуть назад сказанные ею при расставании слова.

Глава восьмая

Признание Ренара относительно Люка дало Мадлен много пищи для размышлений. А был ли он когда-нибудь изнеженным эгоистом, каким она считала его прежде? Теперь она сомневалась в этом. Мадлен чувствовала себя виноватой за несправедливое отношение и молила Бога о возможности откровенного объяснения с Люком.

В конце недели все семейство Лемуа отправилось на свадьбу — на ферме решили оставить одного Рауля. Молодой бретонец согласился присматривать за всем. Таким образом, отъезд Люка ничего не изменил в этом отношении, и Мадлен еще сильнее стала корить себя за грубость.

Солнце уже садилось за горизонт, когда лодка Тьери добралась до цели. Море и песок на берегу были окрашены заходящим солнцем в кроваво-красный цвет. Справа возвышалось небольшое сооружение.

— Что это? — спросила Мадлен у сидевшего на руле Тьери.

— Форт Пантьевр. Если забраться на него, можно увидеть побережье на многие мили вокруг. Удивительное зрелище!

— Там есть люди?

Он печально улыбнулся.

— К сожалению, да. Солдаты нашей знаменитой Республики. Кажется, они переименовали форт, но местные жители по-прежнему называют его Пантьевр. Вот только лучше бы он стоял подальше — В ответ на вопросительный взгляд Мадлен Тьери продолжал. — Нас должен обвенчать отец Моне. Он знает Жанин с рождения. К несчастью, священник потерял приход. Он отказался присягнуть Республике и был лишен прихода и выселен из своего дома несколько месяцев назад. Если его схватят, то расправы не миновать — священника просто вышлют из страны. Я не советовал приглашать его, но Жанин настояла.

Мадлен не удивил поступок Жанин, девушка, как и большинство крестьян по всей Бретани и Вандее, была настроена враждебно по отношению к республиканским солдатам. Тем приходилось применять силу, чтобы утвердить в приходах конституционных священников, а также для того, чтобы выдворить тех, кто отказался дать клятву верности Республике. Что касается священника их прихода — он присягнул, чтобы избежать конфронтации, но многие жители не одобряли его поступка. Лемуа принадлежали к их числу и с тех пор ни разу не переступили порога церкви.

Мадлен смотрела на форт, и по ее телу пробежала дрожь. У нее было предчувствие чего-то недоброго.

— Замерзла, Мади? — спросил Ренар, подсаживаясь к ней и Тьери.

— Немного, — ответила она, заставляя себя улыбнуться.

Брат перебрался на прежнее место и тут же вернулся назад, прихватив куртку, которую набросил на плечи Мадлен. Она поблагодарила Ренара, и он, взъерошив ей волосы, сказал:

— Не беспокойся за Люка.

Несмотря на мимолетное дурное предчувствие, Мадлен с удовольствием проводила время на Кибероне. Жанин оказалась живой и миловидной девушкой, а ее семья устроила всем Лемуа необычайно теплый прием. Беспокойство за Люка на время оставило Мадлен, спрятавшись в глубинах сознания. Но оно проснулось с новой силой, когда, сразу по возвращении с полуострова, Ренар тоже покинул их. Мадлен горячо обняла брата, пожелала ему удачи и просила передать самые лучшие пожелания Люку.

— Только добрые пожелания? — с улыбкой переспросил он. — Я скажу, что ты простила ему неожиданный отъезд и что любишь его.