Аристократия духа

Но тут неожиданно в его голове промелькнула забавная мысль. Если он готов просто расстаться с этими деньгами, то почему бы… кое-что не купить впридачу? Кейтон никогда не опустился бы до обременительных просьб в ответ на дружескую услугу, патрицианство мешало, но почему бы… не убить одним ударом двух зайцев? Ведь такая услуга Райса не обременит… Кейтон нахмурился. Он не ожидал от неё столь резкого высказывания.

Он улыбнулся.

— Я слышал ваш разговор с мисс Вейзи. Не знаю, кому понравится именоваться жабой да уродом… Но мне это… несколько надоело… — Райс в удивлении поднял на него глаза, изумленный резкой сменой темы разговора. Но Кейтон вовсе не менял темы. — Я дам тебе двести пятьдесят фунтов. Не в долг.

Райс резко разогнулся и, выпрямившись, уставился на Кейтона.

— Не в долг? — изумлённо повторил он.

— Точнее, даю в долг, — уточнил Кейтон, — но с той минуты, когда тебе удастся щелкнуть по носу мисс Вейзи, — считай, что эти деньги тебе… подарены.

Глаза их встретились. Райс улыбнулся.

— Вот уж не подумал бы, что тебя может задеть дурацкая болтовня пустой глупышки.

— Есть вещи, дорогой Клиффорд, которые не только не снились нашим мудрецам, но которые не в состоянии понять и самые обыкновенные дураки. У каждого свой предел выносливости. Forbearance is no acquittance. Снисходительно терпеть не значит примириться.

Райс опустил глаза в пол.

— Щелкнуть по носу, говоришь? И как больно?

Кейтон пожал плечами.

— Я полагаю, что любая шалость сойдет.

Мистер Райс не тратил слов зря.

— И где мои двести пятьдесят фунтов?

Кейтон открыл портмоне.

Глава 16. «Но уродство, комициальная болезнь, болезни крови королевских фамилий, лунные склонности мужественностиенности и сумасшествие — это ступени вырождения, начало конца старых родов, знаки обречённости…»

Энселм вернулся к танцующим, но не нашёл среди них мисс Сомервилл. Её не было ни в столовой, ни в гостиной, но Кейтон наконец нашёл её на одном из балконов вместе с леди Блэквуд. Они тихо беседовали, при этом тётка явно изъявляла племяннице своё недовольство, но едва мисс Сомервилл заметила его, они быстро закончили разговор.

— Вам лучше, мистер Кейтон?

— Да, всё прошло, — он и сам не заметил, как беседа с Райсом излечила его головную боль.

Он выразил готовность сопровождать её в танцевальный зал, или на ужин, или развлечь досужей болтовней. Она выбрала последнее и спросила, собирается ли он закончить курс в Оксфорде?

Да, он любит университет, ему нравится учёба и он не хочет бросать курс, как настаивает отец.

— И вас не смущает ваше непослушание?

Кейтон пожал плечами.

— Отец далеко не старик, наш управляющий Лесбери прекрасно заправляет Кейтонмэнор, если бы не смерть брата — милорду Эмброзу бы и в голову не пришло отрывать меня от учёбы. Но теперь — нет. Я должен управлять имением, пройти в парламент, стать Генри Пелэмом или Уильямом Питтом, обзавестись женой и дюжиной детишек — и это всё до нынешнего Рождества!

— Вы сердитесь, что отец раньше не уделял вам внимание, а сейчас, когда вы остались ему единственной опорой…

Кейтон удивленно взглянул на мисс Сомервилл. Если что-то подобное место и имело — он не собирался в этом признаваться.

— Он вёл себя естественно. Я последыш и урод, Льюис же был хорош собой и был старшим сыном. Мне абсолютно не в чем упрекать отца, тем более, что все мои нужды он всегда учитывал и неизменно считался с моими прихотями…

— А вы прихотливы?

— Трудно сказать. — Кейтон вздохнул, — но, мисс Сомервилл, вы расспрашиваете меня — но ничего не рассказываете о себе.

Она не смутилась.

— Это не очень веселая тема. Мы с братом Эрнестом — близнецы. Мать, сестра леди Блэквуд, умерла родами. В детстве я была хрупкого здоровья, и провела его в Германии и Италии. Там же был и брат. Его по возвращении едва не послали в Вестминстер, но он сломал ключицу — и отец пригласил домашнего учителя мистера Рипли, человека большой учёности. Чтобы я не разгуливала по дому без дела, отец приказал и мне сидеть на уроках с братом. Мне это быстро понравилось. Потом брата записали в Кембридж, и я по привычке читала на каникулах его конспекты. Воспитывала меня леди Джейн, а когда три года назад умер отец, она стала нашим опекуном.

— И довольна ли она успехами и поведением воспитанницы?

— Нет. Но это меня удивляет. Тётя — женщина рассудительная и трезвомыслящая, она воспитала меня, а теперь я постоянно слышу от неё упреки в отсутствии у меня легкомыслия.

Кейтон рассмеялся.

— Леди Джейн постоянно живет в Бате?

— Да, но у неё поместье в Нортхемтоншире и дом в Лондоне. Иногда она туда наезжает…