Аристократия духа

Все быстро разошлись — кто намеревался, несмотря на позднее время, навестить знакомых и разнести новость по городу, кто торопился обдумать всё наедине с собой. Мисс Сомервилл присела в углу гостиной. Леди Кейтон, леди Блэквуд, милорд Беркли, милорд Дарлингтон и Эдмунд Фаннинг в опустевшей теперь комнате продолжали обсуждать неприятные обстоятельства, не замечая мисс Эбигейл. Послали за опекуном мисс Джоан — мистером Уилсоном.

Из разговора мисс Эбигейл поняла, что тревогу подняла мисс Шарлотта Смит, когда мисс Джоан не пришла к ней сегодня утром, как они договаривались. В четверг и среду Лотти не видела Джоан, та сказала, что приглашена на пикник за город, а сама Лотти в четверг страдала от зубной боли — и дед отвел её к врачу. В пятницу утром она ждала Джоан, чтобы показать удалённый зуб и рассказать о своих злоключениях, но та не пришла. Тогда мисс Лотти сама направилась к мисс Вейзи, но опекун мисс Джоан очень удивился, и сказал, что Джоан во вторник вечером сказала, что будет ночевать у неё, Шарлотты. Она что, забыла? Тут-то мисс Лотти по-настоящему испугалась, тем более, что вспомнила, что в последние дни Джоан то и дело проговаривалась, что скоро поразит их всех…

Шарлотта побежала к деду — и выложила ему всё, как на духу.

…Уединившись в спальне, Энселм снова обдумал произошедшее. Нет обиды, которой мы не простили бы, отомстив за неё. Ему было даже немного жаль теперь дурочку. Слегка. Старая пословица гласила: «месть — это блюдо, которое нужно есть холодным…» Что ж, ему удалось соблюсти это мудрое правило. Он свёл счеты спокойно и аристократично — чужими руками вытащив каштаны из огня. Свидетелей разговора не было. Он подумал, что провёл каникулы достаточно интересно: повидал свет, славно отдохнул, позабавился и развлёкся. Оставалось дождаться отца, ещё раз выслушать сто раз слышанное, и вернуться в Мертон.

Он откинулся на подушку. Приятель, что и говорить, быстро отработал свой проигрыш, да ещё и полакомился всласть напоследок. Это не истасканная проститутка Молли, от такого аппетитного блюда он и сам бы не отказался. Кейтон попытался представить себе, как Райс обделал все это, и картинки одна соблазнительнее другой замелькали перед его глазами… Должно быть, Райс уложился в два дня, если во вторник они уже уехали. Что он молол ей, какой лапшой завесил уши? Впрочем, дурехе надо было немного — тётка права, девица готова была прельститься любой приманкой. А напрасно. Надо было быть осторожней, девочка, и не очень-то доверять недостойным представителям нашего пола. А кто достойный? «Все мы плуты, никому из нас не верь…» Прав принц Гамлет, ох, прав… и не только он. «Да не смутят пустые сны наш дух! Ведь «совесть» — слово, созданное трусом, чтоб сильных напугать и остеречь. Кулак нам совесть, и закон нам — меч…» Он рассмеялся — и его смех прозвучал в темноте сардонически и язвительно.

На следующий день Кейтон вышел прогуляться в Парад-Гарденс. Кейтон ощущал странную мощь и непонятную, невесть откуда пришедшую влившуюся в него силу. Плечи его распрямились, он перестал смотреть себе под ноги, словно на голове была корона, сжимая трость, ему казалось, он держит скипетр. Он медленно брёл среди толпы, и ему было всё равно, что скажут о нём. Его это не волновало. Эта странная перемена в нём меняла и все вокруг. Он заметил, что многие озирали его странными взглядами, в которых были испуг и непонятная боязнь, но не было ни презрения, ни жалости. Некоторые даже испуганно шарахались. Кейтон не понимал, в чём дело, но наслаждался этой странной силой.

Откуда она?

Не меньшее наслаждение доставляли ему разговоры, кои он подслушивал на дорожках в Садах. Некоторые посетители и гуляющие несли откровенный вздор, говорили о чём-то своём, но многие люди из общества обсуждали случившееся с мисс Вейзи. Мнения разнились. Многие жалели несчастную девицу, и костерили на чём свет стоит мистера Клиффорда Райса. По его адресу отпускались нелестные эпитеты, самыми мягкими из которых были «ловелас», «бесчестный соблазнитель» и «казанова». Но многие были безжалостны к мисс Вейзи. «Девицу, обладающую подлинной нравственностью, соблазнить невозможно, к каким бы ухищрениям не прибегали негодяи…», обронила особа, которую Энселм видел у милорда Комптона. Мистер Кейтон улыбнулся. Верно. Неожиданно напрягся, услышав знакомые голоса. По соседней аллее шли мисс Сомервилл и мисс Рейчел Ренн.

— Ты не должна так говорить, Эбигейл. Ты не можешь не понимать, что не поступок был опрометчивым. Опрометчивость, неосмотрительность, бестактность, а по временам и просто дерзостное хамство — стали её натурой.

— Она сирота, о ней некому было позаботиться, внушить ей правильные понятия. Но это её беда, а не вина. Вы должны пойти…