Аристократия и демос

Перикл умер, по указанию Фукидида (II. 54. 6), через два с половиной года после начала Пелопоннесской войны, то есть осенью 429 г. до н. э. Плутарх (Перикл. 38) сохранил для нас предсмертные слова этого выдающегося политика, которые нам представляется уместным привести: «Когда Перикл был уже при смерти, вокруг него сидели лучшие граждане и остававшиеся в живых друзья его. Они рассуждали о его высоких качествах и политическом могуществе, перечисляли его подвиги и количество трофеев: он воздвиг девять трофеев в память побед, одержанных под его предводительством во славу отечества. Так говорили они между собою, думая, что он уже потерял сознание и не понимает их. Но Перикл внимательно все это слушал и, прервавши их разговор, сказал, что удивляется, как они прославляют и вспоминают такие его заслуги, в которых равная доля принадлежит и счастью и которые бывали уже у многих полководцев, а о самой славной и важной заслуге не говорят: „Ни один афинский гражданин, – прибавил он, – из-за меня не надел черного плаща“», то есть не облекся в траур.

Итак, вот в чем «первый гражданин», подводя итог всему прожитому и сделанному, видел свою главную заслугу. Но прав ли он был? Позволим себе усомниться в этом. Скорее Перикл выдавал желаемое за действительное. Ведь, умирая, он не мог не знать, что в городе горят сотни погребальных костров, что множество людей оплакивает своих родных и близких, унесенных эпидемией. И винят эти люди в своих бедствиях не кого иного, как его, Перикла, причем нельзя сказать, чтобы безосновательно.

Предсмертные раздумья Перикла, надо думать, омрачались еще и тем, что он не видел среди афинских государственных деятелей никого, кто бы мог стать его достойным преемником. И действительно, после его смерти политическая жизнь в «городе Паллады» как бы «измельчала». Перикл, бесспорно, был человеком отнюдь не без недостатков. И все же его выдающаяся личность накладывала на все, что совершали Афины под его руководством, некий отпечаток благородства и величия. Преемники Перикла (ни один из них) не пользовались столь же большим авторитетом, как он. Не блистало большинство этих людей ни талантами, ни подлинно государственным мышлением. Самое главное – они были не в состоянии подняться до осмысления долговременных, стратегических общеполисных интересов, думая в основном о решении сиюминутных задач, да еще о том, как бы не потерять свою популярность в среде демоса.

«Периклов век», период высшего расцвета греческого полиса и полисной Греции, остался в прошлом. Напрашиваются, конечно, ностальгические нотки. В то же время несомненно, что и сам Перикл внес какой-то вклад в подобное развитие событий. Он в полном смысле слова был переходной фигурой в истории Афин: «последним аристократом» и в то же время «первым демагогом», приложившим немало усилий для слома традиционного аристократического этоса и для торжества нового «ментального космоса», который оказался столь жестоким даже по отношению к своему создателю.

Тема V. Начало конца: дезинтеграция аристократической элиты в конце V–IV вв. до н. э.

Лекция 13. «Новые политики»

Можно с уверенностью сказать, что в IV в. до н. э., в отличие от предшествующих столетий, аристократия уже не играет ключевой роли в Афинах. Правда, справедливо отмечалось, что отдельные представители старой знати продолжали занимать важное место в общественной жизни (MacKendrick, 1969; Arnheim, 1977, p. 156). Но, во-первых, это были скорее исключения, лишь подтверждавшие общее правило. Во-вторых же, что еще более важно, высокое положение этих людей (как, например, оратор Ликург из знатнейшего рода Этеобутадов) обусловливалось уже отнюдь не их аристократическим происхождением, а факторами совсем иного порядка. Древняя аристократия как таковая, конечно, существовала – в этом никто не может сомневаться, – но уже не являлась правящим слоем общества.

Как и когда произошли все эти перемены? Разумеется, постепенно. Выше уже были описаны политические процессы, имевшие место на протяжении V в. до н. э., особенно при Перикле. Эти процессы имели вполне определенную, антиаристократическую направленность и были довершены Пелопоннесской войной, в ходе которой многие представители уже немногочисленной старой знати были физически уничтожены. На смену им пришли homines novi – поколение демагогов, никак не связанных с системой древних родов.

После Перикла, в период Пелопоннесской войны, Афины продолжали оставаться демократическим полисом. Хотя все основы этой политической системы были к последней трети V в. до н. э. уже заложены, демократия все-таки не стояла на месте, продолжала претерпевать определенную эволюцию. Это выражалось, в частности, в том, что отдельные черты ее в военных, кризисных условиях все более выдвигались на второй план.