Аристократия и демос

В кризисной обстановке гетерии могли прибегать к действиям более радикального характера, прямо влияя на ход событий. Они сыграли, в частности, ведущую роль в период олигархических переворотов Четырехсот (411 г. до н. э.) и Тридцати (404 г. до н. э.). На практике усиление их роли выражалось в следующем. Во-первых, происходила резкая интенсификация их деятельности. Во-вторых, гетерии объединялись, дабы создать весомый политический альянс. Так, в 411 г. до н. э. Писандр «обошел» гетерии, убедив их объединиться (Фукидид, История. VIII. 54. 4); в 404 г. до н. э. объединяющей силой послужила созданная гетериями коллегия эфоров, добившаяся примирения ради «общего дела» даже враждующих между собой группировок (гетерии Крития и гетерии Фидона, см. Лисий. XII. 54–55). В-третьих, осуществлялся переход к «неконституционным» методам, порой – к прямому насилию (ср. Фукидид, История. III. 82. 8). В частности, незадолго до переворота Четырехсот были убиты демагог Андрокл и ряд других лиц (Фукидид, История. VIII. 65). Цель всех этих действий очевидна – прямо взять власть в свои руки.

Однако вышесказанное относится, подчеркнем, именно к периодам жестокого кризиса. Прямые и радикальные действия гетерий имели место на последнем этапе Пелопоннесской войны, в очень тяжелые во внутри– и внешнеполитическом отношениях времена. Весь же предыдущий, достаточно длительный хронологический отрезок был с интересующей нас точки зрения периодом мирной политической жизни, когда группировки держались вполне в рамках закона. К тому же гетерии конца V в. до н. э. были организациями подрывными по самому своему существу, оппозиционными по отношению к существующему государственному устройству, нацеленными на его свержение. Потому-то они и совершали, причем вполне сознательно, действия дестабилизирующего характера, а порой – и прямо кощунственные (как, например, повреждение герм в 415 г. до н. э.). А на протяжении большей части столетия политические группировки, противостоя друг другу, проявляли при этом большую гражданскую ответственность и все в равной мере были заинтересованы в сохранении стабильности полиса. Борьба протекала порой весьма жестко, конкурирующие политики добивались отдачи друг друга под суд, изгнания из полиса и т. п., но никто из них не совершал антигосударственных шагов. Кимон, претерпевший от сограждан незаслуженную обиду, и не подумал, будучи в остракизме, перейти на сторону Спарты и помогать ей в действиях против своего родного города, как бы он ни симпатизировал лакедемонянам. Для него, равно как для Аристида, Фемистокла, да еще и Перикла, существовали некие неписаные запреты. Последним политиком, действовавшим в этих традициях, был, пожалуй, Никий. Для поколения Алкивиада, Клеофонта, Ферамена, Крития никаких запретов уже не существовало. Несомненно, сыграло в этом свою роль влияние софистических учений. Появилось ощущение, что столь оправдывает любые средства; резко возросла эгоцентрическая составляющая в политической жизни. Именно это имеет в виду Фукидид в своем знаменитом горестном пассаже, посвященном изменению характера политической борьбы в греческих полисах в период Пелопоннесской войны (III. 82–83). Все это было симптомом глубокого кризиса, переходного этапа в истории Афин и греческого мира в целом.

* * *

В 403 г. до н. э., после свержения олигархии Тридцати, афинская демократия была восстановлена и просуществовала еще около 80 лет. При этом наступил новый этап ее эволюции. Олигархические перевороты прозвучали грозным сигналом: с народовластием что-то не в порядке, ситуация выходит из-под контроля. К афинянам пришло понимание, что они во многом сами виноваты в тех невзгодах, которые пережило государство. Ужасов олигархии могло бы и не быть, если бы демос не допустил множества грубых ошибок, не заставил многих граждан временно отвернуться от демократического идеала.

Неудивительно, что афиняне после реставрации демократического устройства учились на собственном горьком опыте, на собственных прежних ошибках. В результате на протяжении большей части IV в. до н. э. (вплоть до поражения в Ламийской войне) внутренняя история Афин отличалась значительной стабильностью, отсутствием жестоких междоусобных конфликтов, стремлением разрешать возникающие противоречия мирным путем, с помощью компромисса.

Чтобы сделать народовластие более прочным, чтобы по возможности обезопасить его от новых попыток свержения, нужно было попробовать отказаться от тех особенно отрицательных черт, которые в худшие времена демократии превращали ее в охлократию – господство безответственной толпы. Много бед принесло полису засилье демагогов. Совсем покончить с ними вряд ли было возможно – демагоги, судя по всему, являлись неотъемлемым элементом системы прямого народоправства. Но отдавать в их руки все государственные дела, конечно, не стоило. Необходимо было поставить на их пути какие-то надежные заслоны.