Аристотель. Идеи и интерпретации

Интересной фигурой в истории медицины в I в. н. э. является Аристоксен — ученик Александра Филалета, деятельность которого также связана с Лаодикеей. Аристоксен, подобно многим своим коллегам, написал книгу, которая называлась «О Герофиле и его школе», более критическую, чем доксографическую. Аристоксен критикует практически всех герофилейцев — Бакхия, Зенона, Хрисерма, Аполлония Миса и Гераклида из Эретр. Гален располагал полным текстом работ Аристоксена и довольно скептически отзывался о нем в своих сочинениях, посвященных природе и клиническому значению пульса. По сути, Гален критикует Аристоксена за склонность к чрезмерным умозрительным рассуждениям, отмечает, что он «хочет спорить диалектически, но не соблюдает законы диалектики» [39, р. 561]. Аристоксен считал необходимым разобраться с сущностью определений, прежде чем перейти к клиническому значению проблемы. По его мнению, существуют два вида определений: «надлежащие», или «реальные», и «концептуальные», или «субъективные» («описательные основы»). Можно предположить, что за этим делением стоял критический обзор определений пульса, предложенных Герофилом и его многочисленными последователями.

Другим известным учеником Александра Филалета был Демосфен, также получивший прозвище Филалет. Демосфен Филалет работал в середине I в., что дает основание считать Лаодикейский центр полноправной медицинской школой. В данном случае под «школой» понимается длительное существование и поддержание образовательной традиции в географически определенном месте по принципу передачи знаний от учителя к ученику (в этом смысле в историографии принято говорить о медицинских школах Коса, Книда или Кротона). Демосфен Филалет внес основополагающий вклад в развитие офтальмологии. Его работы в этой области оказали влияние на взгляды Руфа Эфесского и Галена. Письменному наследию Демосфена Филалета сопутствовала редкая историческая удача: оно хорошо сохранилось и воспроизводилось во многих позднейших источниках. Заимствование из трудов лаодикейского врача встречается у Аэция Амидского (VI в.) и Павла Эгинского (VII в.). Работы Демосфена довольно рано стали известны на латинском языке. М. Уэллманн считал, что они были переведены на латынь в конце IV в. Виндицианом (другом Блаженного Августина) и в этом виде были хорошо известны в Западной Европе в X–XII вв. Помимо этого, Демосфен уделял значительное внимание теории пульса (своего рода хороший тон для врачей того времени): написал об этом работу в трех томах. Судя по всему, в интерпретации этой теории он следовал за своим учителем, Александром Филалетом.

В историографии принято относить к числу врачей-методистов таких известных специалистов, как Леконий Арий из Тарса, Юлий Бас, Ницерат, Петроний Муса, Диодит, Секстий Нигер, и Диоскорида — автора крупнейшего труда по фармакологии, сохранившего свою актуальность вплоть до эпохи Возрождения [38].

Каждый из лидеров школы, естественно, предлагал нечто новое, несколько изменяя характерные черты методистской школы. Я исхожу из того, что базовая доктрина о трех видах патогенеза была предложена Асклепиадом из Вифинии и, возможно, кем-то из лаодикейцев — Зевксисом или Александром Филалетом. Очевидно, что ни Асклепиада, ни его последователей (Темисона и Фессала) не интересовали анатомические вскрытия. Это еще одно соображение в пользу данного нами ранее объяснения причины того, почему в постгерофилийскую эпоху александрийская практика вскрытий не нашла своего развития. Дело не столько в религиозных запретах — ранее я уже показал, что в картине мира врачей-эмпириков вскрытия не имели никакой познавательной ценности. Думаю, что врачи-методисты относились к анатомическим исследованиям точно так же — безразлично или отрицательно. Причиной тому стали именно их натурфилософские взгляды, их «картина мира».

Врачи того времени, в принципе, представляли себе, как устроено человеческое тело — сочинения Герофила были доступны. Однако анатомию ценили не все: врач, исходивший из того, что физиологические процессы обусловлены неупорядоченным движением невидимых атомов, в принципе отвергал телеологические объяснения нормальных и патологических процессов. Атомисты могли считать, что эта неупорядоченность имеет логику, но только механистическую. Это означало отсутствие цели функции частей тела, заложенной в них изначально, и исключало необходимость их дальнейшего экспериментального изучения. Именно в такой картине мира ученого следует искать причины теоретических построений Темисона, существенно обогатившего базовые доктрины школы врачей-методистов [38, 35].