Аристотель. Идеи и интерпретации

«То, что является первым двигателем для животного, должно находиться в определенном начале. Мы уже отмечали, что сочленение — это начало для одной части [конечности] и конец для другой. Поэтому природа иногда использует его как одно, а иногда как два. Когда движение начинается от него, одна из его крайних точек должна оставаться неподвижной, а другая двигаться. Ведь мы уже объяснили, что двигатель должен опираться о что-нибудь неподвижное. Крайняя точка предплечья движется, но не является причиной движения, а в локтевом суставе та его часть, которая расположена в движущемся целом, движется; при этом нечто должно оставаться неподвижным. Именно это мы имели в виду, говоря, что потенциально единая точка актуально становится двумя. Вот если бы предплечье было живым существом, то где-то возле этой точки мы бы и расположили то начало, которое движет душа» [2, с. 749].

В ходе рассуждения об особенностях движения живого существа Аристотель следует логике строгого доказательства: «Движение [живого существа] можно уподобить движению механических игрушек (τὰ αὐτόματα), которое обусловлено маленькими перемещениями предварительно освобожденных и соударяющихся нитей» [2, с. 747]. Раскрыть содержание этих понятий можно только эмпирическим путем: например, совокупность явлений общей патологии может быть осмыслена лишь при учете многовариантности, заложенной в возможностях организма, и системном обобщении многочисленных эмпирических явлений, раскрывающих многовариантность.

Рассуждения Аристотеля о теории движения, а также его мнение о соотношении чувственного восприятия и доказательства в развитии научного знания позволяют нам лучше понять подход Галена к определению метода в медицине. Стагирит полагает, что оно невозможно без чувственного восприятия:

«Если нет чувственного восприятия, то необходимо отсутствует и какое-нибудь знание, которое невозможно приобрести, если мы не научаемся либо через наведение, либо через доказательство. Доказательство же исходит из общего, наведение — из частного; однако созерцать общее нельзя без посредства наведения, ибо и так называемое отвлеченное познается через наведение, а именно если кто-либо хочет показать, что некоторые присущие каждому роду [свойства] хотя и не существует отдельно, но [могут рассматриваться обособленно друг от друга], поскольку каждое из них есть нечто определенное. Но умозаключать путем наведения невозможно тем, кто лишен чувственного восприятия, ибо чувственное восприятие направлено на единичное, иначе ведь получить о нем знание невозможно»[748].

Аналитика Аристотеля устанавливает принципы и формы доказательств, используемые в естественных науках, выступая как аподиктическое знание. С развитием медицинских знаний анатомические вскрытия как способ верификации становились основой аргументации врачей Античности в полемике с оппонентами, использовавшими всевозможные способы умозрительных спекуляций, сопровождавшихся произвольными наборами риторических приемов (например, споры представителей школы врачей-рационалистов и школы врачей-эмпириков). Применение метода аподиктического доказательства в исследовательской практике, наряду с диалектическим способом доказательства, ярче всего продемонстрировал создатель первой комплексной теоретико-практической системы Гален.

Исследовательский метод Галена: «аподиктика» и «диалектика»?