Аритмия

— Да. Мультики лежит смотрит. Через пару дней нас выпишут.

— Хорошо.

— Привет тебе передает. Слышишь?

На заднем фоне раздается голосок Савелия, и я улыбаюсь.

— И от меня передай. Пусть поправляется!

— Спасибо, Даш.

Сбрасываю вызов и наконец выдыхаю с облегчением.

Слава богу, что с Савелием все в относительном порядке. Плевать, что пришлось самой звонить Роману. Не у Абрамова ведь спрашивать в самом деле…

Поглядываю на часы. До начала пары остается пять минут, а Ритка до сих пор не вышла из туалета. Весь день ее бедную выворачивает.

Мысли возвращаются в минувший вечер, закончившийся настолько страшно, что до сих пор мороз ползет по коже.

Столпившиеся люди. Савелий, лежащий на снегу. Испуганный Рома, аккуратно придерживающий тело брата, бьющееся в конвульсиях, и Ян, чье нечеловеческое спокойствие и хладнокровие просто не укладывалось в голове. Ведь пока я в отчаянии рыдала, сидя рядом, он делал укол. И ни одна мышца не дрогнула на сосредоточенном лице.

До самой больницы мальчик был исключительно в его руках. Ехали молча. Беркутов за рулем, мы сзади. Я всю дорогу сжимала маленькую Савкину ладошку в своей, а снова расплакаться позволила себе только тогда, когда Рома повез меня домой.

— Фуух, — Бобылева прикладывается лбом к холодной стене.

Я и не заметила, как она появилась.

— Держи, выпей, — достаю из сумки маленькую бутылку негазированной воды. — Ты как?

— Не могу больше…

Аж зеленая вся.

— Может, к медсестре сходим?

— И чем она мне поможет? — горько усмехается.

И то верно. Ничем.

— Как же так вышло, Рит? — касаюсь ее плеча.

— Дура потому что, — произносит она тихо.

Какое-то время смотрит в окно, а потом вздыхает и в изнеможении опускает пушистые ресницы.

— Это ребенок Яковлева, да? — все же имею наглость спросить.

Резко распахнув глаза, поворачивается.

— Откуда ты знаешь?

— Догадалась.

А какие еще кандидаты могут быть, учитывая тот факт, что подруга ни с кем не встречается.

— Никому не говори. Пожалуйста. И ему. Не вздумай, — просит она жалобно.

— Рит, ну что ты, как я могу. Это ведь настолько личное…

Ее глаза наполняются прозрачными слезами.

— Не плачь, все образуется, — привлекаю ее к себе и крепко-крепко обнимаю.

— Я боюсь…

— Оно и понятно. Думаю, бояться — это абсолютно естественно, — стараюсь успокоить.

— Я читала, тесты часто ошибаются, — активно продолжает убеждать в этом саму себя. — Будем надеяться, что кровь покажет другой результат.

— Рит, твои анализы уже пришли мне на почту, — сообщаю осторожно.

Нет смысла тянуть.

— ХГЧ повышен и…

— Нет. Господи, ну почему?! — ее накрывает самая настоящая истерика.

— Тихо, Ритка. Тихо…

Состояние паники невольно передается и мне. Во-первых, я за нее сильно переживаю. А во-вторых, знаю о непростом положении семьи Бобылевых.

— Это случилось в середине октября, — рассказывает она срывающимся шепотом.

— Посвящение в студенты… — предполагаю, примерно прикидывая по дате.

Тяжелый вздох в ответ.

Тогда после официальной части праздника многие первокурсники отправились в клуб. Инга долго и нудно нас уговаривала. В итоге, и мы с Бобылевой там оказались. Правда я ушла рано. Ночные клубы — совсем не мое.

— Антон уболтал меня поехать к нему домой, — чувствую, как Рита напрягается всем телом. — Не знаю, зачем согласилась. Пьяный был, веселый. Шутил, комплиментами сыпал, улыбался. Кота обещал своего показать. Мэйн Куна. Я же их обожаю…

Кота.

Резко захотелось отыскать Яковлева и огреть чем-нибудь тяжелым по голове.

— Он очень мне нравился, Даш. Я как-то растерялась, когда… когда… все началось.

— Ритка, — сильнее сжимаю ее в объятиях и поглаживаю по спине.

Растерялась…

Как это бывает, знаю не понаслышке.

— Осуждаешь? — хрипло спрашивает она.

— Ну что ты! — отстраняюсь, но только для того, чтобы мы посмотрели друг другу в глаза. — Нет. Не осуждаю.

— Один раз всего и вот…

— Я не понимаю, после того, как это случилось, Антон…

— Знатно охренел, утром обнаружив меня в своей постели. Сперва ошарашено молчал, но потом долго смеялся. Вызвал мне такси. Извинился за «недоразумение». Даже денег предложил, — подруга болезненно морщится, отчего черты ее лица искажаются.

Денег предложил? Денег???

Скотина! Ну какая скотина!

А сколько раз потом цеплял ее!

— Урод, — качаю головой.

— Ему стыдно стало. Я ведь страшная корова. Посмешище. Изгой.

— Не надо так говорить о себе. Лучше бы ему стало стыдно за свое немужское поведение! — зло цежу сквозь стиснутые зубы.

— Я такая глупая, Даш!

— Перестань себя винить, — беру ее за руку.

— Отдай мои таблетки, пожалуйста, — умоляет она. — Там нельзя курс прерывать. Меня опять разнесет.

— Нет. Рита, нет! — строго на нее смотрю. — Твоя отрава для похудения давно уже выброшена в мусорку! И не смей больше принимать подобные препараты. Это очень опасно. О себе не думаешь, так подумай хотя бы о ребенке!

— Я не хочу о нем думать, — качает головой.

— Рит.

— Не будет никакого ребенка, Дарин. Я уже все решила.

— Бобылева, ты что!

— Можешь вместе со мной пойти в клинику? — шмыгает носом. — У меня есть деньги.

— Ритка…

— Одной страшно.