Аритмия

Днем по телефону меня поздравляет бывшая жена Игоря Владимировича, Марьяна, а также Ромкины родители, с которыми мы видимся в те редкие дни, когда мне удается выбраться к Савелию в загородный дом.

Что до дня рождения, я не собиралась его отмечать, о чем сообщила накануне, однако девчонки, как всегда, решили все по-своему. К вечеру накрыли стол и пригласили кое-кого из ребят, объясняя свой сговор за моей спиной тем, что двадцать — это, между прочим, первый значимый юбилей.

Закатить глаза и сдаться. Других вариантов нет.

— Так, Сашка, подержи-ка моего хулигана, пока я буду речь толкать! — Ритка поднимается со стула и передает малыша Харитошке.

— Иди ко мне, зай, — тут же с готовностью принимается нянчиться та.

— Дашка, — Бобылева поднимает вверх бокал, до краев наполненный соком, — я хочу поздравить тебя с днем рождения и сказать одну очень важную вещь…

Инга недовольно шикает на собравшихся, и ребята тут же прекращают переговариваться между собой.

— Ты — тот человек, которому я буду благодарна вечно.

— Рит… — замечаю, что в ее глазах блестят слезы.

— Не перебивай! — машет ладошкой и шмыгает носом. — Если бы ты не отговорила меня тогда, то… — бросает взволнованный взгляд на шестимесячного сына, — не родился бы на свет мой Степка.

Она все-таки плачет. И я вместе с ней.

— Спасибо тебе, Дарин, — шепчет, потянувшись ко мне.

— Ритка…

— Будь счастлива! И просто спасибо, — обнимает меня крепко-крепко, и я прикрываю глаза.

Вспоминается наш с ней поход в клинику. Это как раз начало января было, каникулы.

Оформились, сдали анализы, все обговорили с врачом. Риски, возможные осложнения сводились, по ее мнению, к минимуму. Вот только меня не отпускало горячее беспокойное чувство. Чувство, что Ритка совершает непоправимую ошибку, о которой обязательно будет потом сожалеть.

Сама Бобылева, казалось, пребывала в состоянии странного коматоза. На УЗИ ревела, а потом вот глубоко ушла в себя…

Мне было страшно, а уж ей подавно. Пальцы, до хруста стиснувшие шариковую ручку, дрожали. Она все никак не решалась подписать согласие на медицинское вмешательство, и меня вдруг перемкнуло.

Помню, как выдрала листок из ее рук, бросила короткое «вставай-одевайся» и начала суматошно собирать ее вещи.

Плохо осознавали, что делаем, но покинули это место с легким сердцем и больше туда не возвращались…

— Я так переживала, что вся жизнь под откос идет, а оказалось, что Степка — и есть моя жизнь. Остальное на второй план ушло. Наверстается, — повторяет отрывок из эмоционального монолога матери.

Надо сказать, что та тепло встретила дочь на пороге родного дома. Без скандала и осуждения.

«Ничего, поднимем и Степку. Поможем, чем сможем».

И Ритка наконец выдохнула…

В академии до последнего скрывала живот, а потом вернулась к родителям и с головой ушла в предстоящие заботы-хлопоты.

Антон Яковлев, тот который Степкин отец, на новость о существовании ребенка отреагировал как самый настоящий… Нет, не мужчина, трус. Ни на шутку испугался замаячившей на горизонте ответственности и того, что Бобылева начнет с ним судиться.

Ритка сказала, что после рождения Степана родители Яковлева приезжали в деревню. Требовали сделать тест ДНК и поделились предположениями относительно того, что Бобылева — охотница за деньгами и под их сына легла целенаправленно.

Угрожать даже пытались, да так и обомлели, когда Риткин батька ружье со стены снял со словами «вон пошли ироды, не то пристрелю».

— Ну хватит нюни распускать, меланхолики! Давайте, кто там следующий на очереди? — ободряюще забивает повисшую паузу Вершинина.

Слово берет Сашка. Долго и красиво говорит, ласково треплет меня за уши, а потом под гитару исполняет несколько своих песен.

Тикают часы на стене. Нас немного, но в маленькой общажной комнатушке душно и тесновато, хотя это не мешает ребятам веселиться и вспоминать интересные истории из прошлого. Они шутят, активно поедают салаты, по традиции приготовленные Ингой в паре с Левицким, и не скупятся на теплые поздравления.

Вот вроде хорошо все, спокойно, а на душе кошки скребут…

Дурное предчувствие с самого утра терзает, и потому когда раздается деликатный стук в дверь, ничего хорошего я уже не жду.

— Войдите! — великодушно разрешает Инга.

Оборачиваюсь. На пороге стоят мои родители. Люди, которые меня вырастили и воспитали.

Я не общаюсь с ними уже ровно год. На звонки не отвечаю, сообщения удаляю, даже не прочитывая и, что самое интересное, мук совести при этом совершенно не испытываю.

— Здравствуйте, — приветствует их Левицкий.

— Добрый день.

— Мам, пап, вы чего здесь? — озадаченно осведомляется Леша.

Пока они, раздеваясь, топчутся у двери, Ритка принимается тихонько выпроваживать немногочисленных гостей на кухню.

— Да вы садитесь, че уж, раз явились, — довольно резко бросает в их сторону проходящая мимо Харитонова.

Она единственная из присутствующих знает правду. Оттого и злится. А вот я до определенного момента вообще никаких эмоций не испытываю…

— Ой, Дарин, что ж это я стою! С днем рождения! — суетится мама Наташа.