Аритмия

Прислоняюсь спиной к стене, прикрываю глаза, ощущая неприятную, мелкую дрожь в теле.

— Меня бы точно посадили! В колонию бы упекли. За групповые преступления сроки дают немалые! Ему отец все равно помог бы, а мне? Кто помог бы мне? И как пережила бы это наша мать?

«Буду оберегать и защищать тебя. Как ему и обещал».

— Леш…

— Все ведь относительно неплохо вышло, да? — будто через вакуум доносятся до меня его слова. — Он ведь не в тюрьме.

Кто знает, что хуже: тюрьма или психбольница.

— Думаешь, меня не мучает совесть? — хватает за руку. Резко и больно. — Я спать не мог первое время. Хотел признаться тебе. Хотел, но смелости не хватило. Даш… Осуждаешь меня? — легонько встряхивает за плечи, вынуждая посмотреть на него. — Но по большому счету ведь из-за него все, да? Из-за него? Те фотографии…

— Не надо, Леш.

Хлопает дверь.

— Арсеньев, долго еще обжиматься планируешь? Там парни зашиваются вдвоем! Живо в зал! — командует высокая, тучная женщина.

— Сейчас приду.

— Оставлю без зарплаты. Ты до хрена себе позволяешь!

Дальше не слушаю.

Бреду по двору в неизвестном направлении. Под ботинками скрипит снег, мороз кусает за мокрые щеки.

Кажется, Леша зовет меня, но я только прибавляю шагу.

Не могу сейчас говорить.

Не понимаю, как принять эту правду…

Глава 63. Самая страшная ночь

Дарина

В столовой геронтологического центра «В кругу друзей» царит суетливая атмосфера. Совершаются последние приготовления и за большим праздничным столом собираются все те, кто волею решения родственников оказался в этих стенах. Но не только они…

Появление Аркадия Семеновича и Марии Сергеевны вызывает самую настоящую бурю. Встречают их хорошо. Все-таки здорово, что они отозвались на мою просьбу и согласились прийти.

— Мой нежный ангел, как я счастлив!
Как снова рад я встретить Вас!
Ах, как и прежде, Вы прекрасны,
Услада стариковских глаз!

Заводит наш стихоплет.

— Здравствуйте, Аркадий Семенович, присаживайтесь, пожалуйста, — улыбаюсь и по привычке краснею, потому что он в эту самую минуту принимается целовать мою руку.

— Хорош фасад, но изнутри ведь не горит,
Неужто, старый пень, совсем не замечаешь?
Там, кажется, душа по-прежнему болит
Я, как художник, это отмечаю…

Вторит ему Мария Сергеевна.

Удивленно на нее смотрю.

Вот это да!

— С кем поведешься… — поясняет женщина, приближаясь ко мне. — Заразил меня рифмой наш доморощенный Байрон. Вирус, не иначе.

— У вас отлично получается.

— Теперь на пару донимать стихами нас собираетесь? Интеллигенты хреновы, — ворчит Агриппина.

— Мы тоже скучали по тебе, брюзга.

Та в ответ закатывает глаза.

— Как ты, девочка? — осторожно интересуется Мария Сергеевна, понижая голос.

— Держусь, — отзываюсь тихо.

Она понимающе кивает и в знак поддержки легонько касается моего плеча.

Я была в гостях у Марии Сергеевны совсем недавно, и она в курсе того, что происходит в моей жизни. Так уж случилось, что мы сблизились на фоне громкого скандала, развернувшегося в нашем центре.

Тогда, чуть менее года назад, моя коллега стала соучастницей преступления. Поддавшись чарам Лавриновича, на протяжении месяца осуществляла жуткий план: подменяла таблетки его бабушке, хладнокровно наблюдая за тем, как она день за днем угасает и превращается в растение.

Насколько понимаю, ее роль изначально должна была достаться мне. Это через меня он собирался травить Марию Сергеевну. Думал, что внимание преподавателя престижного столичного вуза польстит провинциальной студентке и полагал, что проблем со мной не возникнет. Да вот только просчитался…

Вообще, как выяснилось, причина банальна — завещание. Все затевалось большого наследства ради. Денису Андреевичу, у которого, к слову, была невеста, не терпелось его заполучить. Выбранный способ скорого достижения цели ничуть его не смущал. Скорее даже наоборот.

Благо, мне хватило ума заподозрить неладное и обратиться к Абрамову-старшему. Не случись его помощи, все закончилось бы совсем иначе. Жаль только, что Филатова так и не позволила ему выбить должное наказание для внука. Когда оправилась, переписала завещание и вернулась в свою квартиру, махнув рукой на столь низкое предательство внука. А вот Жанне избежать ответственности не удалось, здесь уже клиника свое честное имя защищала…

Суматоха набирает обороты, но голоса стихают, когда настает время традиционной речи президента.

— Степаныч, громче ящик сделай! — требуют собравшиеся.

— Демонидзе, убери голову! Соорудила на башке Пизанскую башню, ни черта не видно! — ворчит Агриппина.