Аритмия чувств

он живет в немецкой части Узнама, и успешно занимается бизнесом. Сегодня к нему обращаются «доктор Андреас». С ним-то я и совершил эту сделку. Все, что от меня требовалось, — сделать на педагогическом совете заявление, что я отказываюсь от первого места в пользу товарища. И это было очень здорово, потому что давало повод для проведения очередного «мероприятия» в общежитии (смеется).Он тоже был очень хорошим учеником, но ему не подходила ни физика, ни педагогика, так что мы поменялись друг с другом. И так я оказался на физфаке. Это было одно из сильнейших переживаний в моей жизни. До сих пор помню, как я позвонил маме — то есть соседке, у которой был телефон и которую я был вынужден просить сходить за мамой. Я знал, что соседка очень не любила это делать и всякий раз демонстративно давала это понять. Я сказал, что звоню по важному делу, и она пригласила маму к телефону. Когда я сообщил маме о своем решении поступить в университет в Торуни, она от радости вскрикнула, ведь это означало, что наконец-то после пяти лет отсутствия я возвращаюсь домой. Хотя я понятия не имею, какие невероятные чувства охватили ее в тот момент. Помню, как она провожала меня на поезд перед экзаменом на аттестат зрелости, не безусого юнца-первогодка, а «старика», которого могли «забрить» в армию. На вокзале она плакала так же сильно, как и тогда, когда впервые провожала меня, пятнадцатилетнего мальчика. Она плакала, потому что знала, что провожает меня в последний раз и что после получения аттестата зрелости я вернусь и буду жить вместе с ней в Торуни. Так началась моя учеба в университете.

Дорота. Ты говорил, что в училище читал книги, любил поэзию. У тебя не было трудностей с гуманитарными предметами? По ним ты тоже был лучшим в школе?

Януш. Да, именно так. Мне часто задают этот вопрос в контексте моей литературной деятельности. Меня спрашивают о том, как это случилось, что в возрасте сорока четырех лет человек, никогда не писавший, решил написать книгу и она пользуется популярностью. Популярностью специфической, ведь кто-то может сказать, что это измена жене-науке с любовницей-литературой. Меня эта литературная деятельность очень устраивала -нечто совершенно новое, иное, увлекательное. Но у мужчин есть особенность, что уж если раз что-нибудь случится, то случаться будет и впредь. И поэтому я написал следующие книги и, наверное, напишу еще. А в училище я писал хорошие сочинения. Преподавательница польского, возможно просто по обязанности, зная, что мало кто с таким старанием пишет сочинения, чтобы слегка успокоить собственную совесть, всегда просила меня читать мои работы вслух. Однажды я довел ее до слез. Это была работа по рассказам Боровского. Муж учительницы погиб в концлагере. А рассказы Боровского касались именно этой темы. Я написал сочинение, так взволновавшее всех, что плакала не только она (у нее был повод — личная драма, к тому же она была женщиной), но слезы стояли в глазах и у нескольких парней. И им приходилось делать вид, что ничего не происходит. Удивительно, как быстро разнеслась весть о том, что из-за моего сочинения пани Борович (так звали учительницу) рыдала на уроке. А ведь я к этому сочинению не прилагал особых усилий, хотя рассказы Боровского действительно взволновали меня. Я происхожу из семьи, которую годы войны затронули непосредственно. Мой отец был в лагере, и этот факт долгое время довлел над нашей семьей. Мы были еще тем поколением, которое воспитывалось в атмосфере мартирологии.

Дорота.Чтение и прочее?

Януш.Да. И это меня волновало. Но все же подобное случалось не часто, потому что я неизменно был сосредоточен на точных науках. Тем не менее с польским и польской литературой я просто отлично справлялся. В своей жизни я написал целых три выпускных сочинения: одно свое и два для других лиц. В те времена родители частенько нанимали в помощь своим детям человека, прятали его, пока шел экзамен, в школь-

ном туалете, а позже вместе с булочками передавали детям написанные им шпаргалки. За эту роль умника я получил много денег, чуть ли не пятьсот злотых. Это были огромные деньги, на которые я купил себе первые джинсы или что-то вроде того. Но я не чувствовал, что моим призванием была поэзия или написание книг.

Дорота.Ты писал когда-либо стихи?

Януш.Нет, стихов я никогда не писал. Не умею и очень завидую людям, которые могут так емко выразить свои эмоции, в нескольких предложениях, в нескольких ассоциациях или парафразах. Я этим умением не владею — мне необходимы более длинные истории, чтобы нечто подобное описать. Я предпочитаю очень точные и подробные описания. Стихов я никогда не писал, даже для Марии, в которую был очень сильно влюблен.

Дорота.Твоя мама писала прекрасные письма. Может, это от мамы ты унаследовал литературный талант?